– Так семак будешь? Мне тут в одной деревеньке насыпали…
– Буду, – решился Ингвар.
Так они до вечера и сидели, наслаждаясь тишиной и солнцем, разговаривая о чем-то, что не имело отношения ни к войне, ни к ним самим. И уже потом, когда прозрачные летние сумерки добрались-таки до перелеска, запели соловьи, а Калерия сказала:
– Завтра будет горячо… ты там осторожней, ладно?
– Беспокоишься? – ему это вот беспокойство было приятно. – Кавалеров мало?
– А то. Шубы ж ты пока не принес, – она дернула плечом. – Кавалеров-то хватает, а шубы так и нет…
…шубу он справил, правда, ждать и вправду пришлось. Медведей в лесах, посеченных бомбами, подпаленных огнем и силой, не осталось.
Да и отец…
Не одобрил.
– Будет тебе новая шуба, – Ингвар обнял женщину, которая доверчиво приникла к плечу. – Что случилось?
– В том и дело, что… ничего, но не спокойно. Вот тут, – она положила ладонь на грудь. – Будто душит что-то, а что… не нравится мне Ниночкина затея. Да и тетка ее просила приглядеться к этому… художнику. Остальные не лучше.
Она вздохнула.
– Осляпкин опять же… что у него искали?
– Понятия не имею, но схожу, тоже поищу.
– Сходи, – согласилась Калерия, закрывая глаза. – Тебя спрашивали…
– Кто?
– А… опять какая-то девка из ваших, сказала, что отец твой прислал.
Ингвар фыркнул, услышав в голосе жены ревнивые ноты.
– Красивая?
– Вечером придет, тогда и решишь, красивая или нет… сказала, что я уйти должна, оставить тебя в покое, раз уж не сподобилась родить.
Ингвар поморщился, дав себе слово, что завтра позвонит-таки в общину, впрочем, понимая, что толку от этого не будет совершенно. Отец отличался обычным для двуипостасных упрямством.
Так что не поможет.
Но позвонить позвонит.
Попросит больше не лезть в его жизнь. И девицу отошлет. Девице много не понадобится, хватит одного разу рявкнуть хорошенько… а вот с отцом сложнее.
– Мне перевод предлагают, – сказал он. – Тут… неподалеку. Полигон. Особый. И при нем военный городок. Я так понял, что военный. На мне охрана. Обеспечение порядка. Жилье обещают. Дом. Там… сказали, что деревня была, но после войны не стало. Дома подправить надо, но в целом вполне они для жизни годятся.
– И… когда? – тихо спросила она.
– Если соглашусь, то недели через две-три. А там… сказали, и тебе работа найдется. Если захочешь. Люди нужны… а нет, то останешься тут. Недалеко. Буду приезжать, когда не на дежурстве. Но…
– В городе тяжко?
Он кивнул, чувствуя себя виноватым.
– Мне тоже, – призналась Калерия, прижимаясь к мужу. – Я ведь не из местных и… давит все. Камень один. Особенно осенью вот.