Анализировать тексты я не буду. Это дело будущих литературоведов. Я же могу только позавидовать белой завистью читателю, для которого со следующей страницы откроются магия и таинство Слова.
Смотрите, читайте — и наслаждайтесь!
Александр Сурнин
Да, есть на свете — больше, чем любовь.
Есть ветер на заснеженной дороге,
есть прямота мелькающих столбов
в окне вагона.
Горные отроги
так далеко, что различает взгляд
лишь синеву их круглую за небом,
и влажная земля под мокрым снегом,
и карий взгляд доверчивых щенят.
Да, есть все это — больше, чем любовь,
и от него не умереть, не деться.
Но в ожиданье лестничных шагов
с крючка на пол слетает полотенце.
И нам идти дорогою во мгле,
неся все это,
силясь не разбрызгать,
как летний день с речным ребячьим визгом,
за всех недолюбивших на Земле.
И есть дорога. И она светла.
И звезды есть, как крошки со стола,
и круглые сугробы, словно нимбы.
И есть молчанье, сплетшееся с ними,
как в темноте сплетаются тела.
Актер полевого театра заходит в дом,
сдирает сапог и сбрасывает рюкзак.
Мам, говорит он женщине за столом,
меня ж замотало ты не поверишь как.
В общем-то, я вернулся, поесть найдешь?
Снимает второй сапог и к столу идет.
Мама ему режет хлеб, и дрожащий нож
птицей доску скребет.
Мам, говорит он, удача меня не нашла,
ну да не хрен ли с нею, помру непризнанным.
Впору до боли вглядываться в зеркала
и хохотать, хохотать до сердечного приступа.
Знаешь, я разворован, как цветметалл.
Ладно хоть здесь, а то думал, там и сгину.
Мама, ты не поверишь, но я устал
так, что болят локтевые сгибы.
Он все глядит за окно, наконец, разжав
бронхи себе; он говорит — все игра, и
мама тарелку ставит. Руки дрожат.
Тряпку берет и расплесканный суп вытирает.
Вадим не ведет сетевого блога,
не любит пиво и курит L&M.
Вадим называет свой дом берлогой,
от беспорядка устал немного,
но что-то сделать нет сил совсем.
Соседка сверху играет Брамса,
он злобно думает, мол, не дамся,
возьму чемодан и уеду в Тверь.
Компьютерный вирус по кличке Хамсик —
его любимый домашний зверь.
Вадим эсэмесит коллеге Ире,
чтоб забрала свой халат и фен.
Он ночью курит в пустой квартире
и думает — сдохну на все четыре
из этих желтых саднящих стен.
...Но сядет утром, смешной и легкий,
ему на голову самолетик,
бумажный, с третьего этажа.
И спертый воздух, зажатый в легких,
уйдет и даст ему подышать.
Она приходит к нему в районе восьми,
у нее с плаща течет дождевая вода.
Снимает плащ, рассеянно говорит — возьми,
а холодно, черт побери, потеплеет когда?
Ночная дорога огни по теченью несет,
она за окно глядит и не верит судьбе.