Язвами зацветет по ладоням тонким,
жаром окрасит рот,
мертвым черным котенком дорогу ей перейдет.
Кире четырнадцать, у нее есть любимый ужик. В кристалле весело, туда
приходят играть,
лишь не ходи наружу, не возвращайся домой, не ложись в кровать.
Если ты верить не перестал, то и листья тебе — червонцы,
покуда веришь в волшебный кристалл, то и смерть от тебя отвернется,
В городе ветер заразой веет, но дело совсем не в том.
Дети в кристалле становятся все взрослее. С каждым проклятым днем.
У Киры есть брат. У него настоящий ножик. Он выходит победителем в
каждой из драк.
Он гоняет пришельцев (и взрослых тоже), он отлично умеет так.
Дети знают, как пахнет кровь и как хоронить погибших,
дети играют патронами, катают их в пальцах гибких,
дети сочиняют, как победить чуму,
приносят Кире заколдованные конфеты,
только не верь, не верь никому. Взрослым уж точно здесь веры нету.
У взрослых своя игра — их мир от чуда устал,
они говорят «пора» и наводят орудия на кристалл.
Осень, расквашенная дорога, мерзкая, злая слякоть.
Дети умеют лечить немного. И не умеют ни капли плакать.
Нынче хреновые сказки в мире, замешанные на крови.
Молча ребята приносят Кире орешки свои и патроны,
Небо коптят посеревшие трубы, много осколков лежит на песке.
У брата Киры тонкие губы и тонкий ножик в руке.
3. ЭСПЕ-ИНУН
Не ходи во степь, на следы их не наступи, если есть оберег — покрепче сожми, зажмурясь. Говорят, что они приходят из вечной Степи, словно ветер с востока и пылевая буря. Говорят, что у них вместо ног — обломки костей, говорят, что заметишь, если вовремя присмотреться, говорят, что они особо не любят детей, и еще что они совсем не имеют сердца.
Есть одна в этом городе — бывает, идет навстречу, и как будто степное солнце глаза ей жжет. У нее всегда исполнены яда речи, и еще говорят, что она никогда не лжет. Все равно ей не стоит верить, держись подальше, обойди стороной и ей не смотри в глаза. Не бывать порожденью Степи человеком, даже если очень хочется обратное доказать.
Бродит ветер по городу, слышно его не сразу, пахнет степью, и в ужасе крестятся горожане. Говорят, что они хозяйки любой заразе, просыпают дикое семя в дыру в кармане.
А она на рассвете выходит в степь и приносит ей в жертву кровь.
И сжимается больно заразой выжженное нутро.
Умирает город, дети точат ножи, что поделать — никто не подскажет, никто не знает. Если слишком долго в городе этом жить, вырастает сердце в груди, как трава степная. Слишком много горькой настойки на злой траве, не забыться, не успокоить живое сердце, только вкус на губах, да ясно так в голове, и еще никак не согреться.