Вероятнее всего, Добролюбов еще перед своим отъездом или уже в письмах из Италии намекал Телье на возможность совместной жизни с ней и даже женитьбы, но с условием, что женщина навсегда бросит прежнюю «профессию» и согласится следовать за ним. Он даже говорил одному из своих парижских знакомых Карлу Доманевскому, что предполагает «прожить с ней счастливо года два»[100]. Косвенным доказательством этому служит признание Добролюбова в письме дяде 13 (25) октября 1860 г., что он «здесь жениться хотел»[101]. Намерениям этим не суждено было осуществиться, хотя критик, скорее всего, понимал, что его жизнь может в любой момент оборваться из-за прогрессирующей чахотки. Добролюбов явно не собирался возвращаться в Париж и звал Эмилию к себе в более теплую и благоприятную для его здоровья Италию, но полностью оплатить дорогу Эмилии из Парижа в Италию и совместные перемещения из одного отеля в другой был не готов.
В те самые первые недели декабря, когда Эмилия еще колебалась, не поехать ли ей вслед за Добролюбовым, сам он обменивался письмами с оставшимся в Париже Обручевым, изливая ему душу и, очевидно, ожидая в ответ сочувствия и одобрения своих поступков. 7 декабря Обручев хвалил Добролюбова за то, что тот «удрал из Парижа». По мнению Обручева, его друг вкладывал в эти отношения гораздо больше, чем Эмилия, которая принадлежит к известному типу падших натур, из эгоизма не готовых ничего отдавать взамен, тогда как истинная любовь должна быть «равномерна с обеих сторон»[102].
Подогреваемое письмами Обручева самолюбие Добролюбова, надо думать, было уязвлено, когда он получил от Эмилии письмо, раскрывающее ранее утаенные женщиной подробности ее жизни, включая невозможность оставить ее, как оказалось, родную мать. Очередной план критика найти себе спутницу хоть на несколько лет рухнул. Видимо, поэтому в конце декабря он отправил ей резкое письмо, где не стеснялся высказать все, что он думал о Телье и ее профессии в тот момент. Эхо этого письма отчетливо слышно в ответе Эмилии, написанном 24 декабря 1860 г., в аккурат на Рождество:
Любезный друг мой, твое последнее письмо меня огорчило до смерти. Ты мне говоришь в своем последнем письме, что женщина должна торговать, потому что она сама и есть товар. Зачем же ты так несправедлив ко мне, я и без того уж настрадалась. Мой любезный друг, моя любовь к тебе была ошибкой, потому что раньше я была спокойна, а теперь я словно страждущая душа.
В конце концов, я не хочу надоедать тебе своими жалобами, я сделаю все возможное, чтобы забыть тебя. Больше всего я хочу, чтобы ты изо всех сил постарался вылечиться. Мама не злится на тебя. Наоборот, она искренне жалеет тебя (письмо № 63, с. 217).