1984 (Оруэлл) - страница 82

– На самом деле это ничего бы не изменило, – произнес он.

– Тогда почему жалеешь, что не столкнул?

– Просто потому, что лучше сделать что-то, чем ничего не сделать. В игре, которую мы ведем, нам не выиграть. Просто некоторые неудачи чуть меньше других, вот и все.

Он почувствовал, как она в знак несогласия дернула плечом. Она всегда возражала ему, когда он говорил что-то подобное. Она не могла принять как закон природы, что отдельно взятый человек всегда проигрывает. Нет, она понимала, что обречена, что рано или поздно полиция мыслей схватит ее и убьет, но какая-то часть ее сознания верила в возможность создания некоего тайного мира, в котором можно жить, как пожелаешь. Все, что тебе нужно, – это удача, хитрость и смелость. Она не понимала, что такого не бывает, что победа возможна только в далеком будущем, через много-много лет после твоей смерти, что с момента объявления войны Партии тебе лучше считать себя трупом.

– Мы мертвы, – сказал он.

– Мы еще не мертвы, – прозаически возразила Джулия.

– Не физически. Через полгода, год, возможно, через пять лет. Я боюсь смерти. Ты молода, потому должна бояться ее больше, чем я. Конечно, мы постараемся оттянуть этот срок. Но на самом деле разницы почти нет. До тех пор, пока человеческие существа остаются людьми, жизнь и смерть – это две стороны одной медали.

– Какая ерунда! С кем ты будешь сейчас спать – со мной или со скелетом? Разве ты не наслаждаешься тем, что жив? Разве тебе не нравится чувствовать: это я, это моя рука, это моя нога, я существую, у меня есть тело, я живу! Разве тебе не нравится ЭТО?

Она извернулась и прижалась к нему. Через комбинезон он чувствовал ее грудь – зрелую, но еще упругую. Казалось, что ее тело проникает в него, наполняя его молодостью и бодростью.

– Да, мне нравится это, – произнес он.

– Тогда закончим разговор о смерти. Послушай, мой дорогой, нам нужно условиться о следующей встрече. Мы прекрасно можем вернуться на то место в лесу. Мы не были там довольно долго. Только на сей раз тебе нужно поехать туда другой дорогой. Я уже все спланировала. Ты сядешь на поезд. Смотри, я нарисую.

И в привычной для нее практичной манере она сгребла немного пыли в квадратик на полу и, позаимствовав прутик в голубином гнезде, начала чертить схему.

Уинстон осматривал маленькую убогую комнатушку над лавкой мистера Чаррингтона. У окна огромная кровать, застеленная рваными одеялами, с неприкрытым подголовником. Старинные часы с двенадцатичасовым циферблатом тикают на каминной полке. В углу, на раскладном столике, из полумрака слабо поблескивает стеклянное пресс-папье, которое он принес сюда в прошлый раз. На каминной решетке стояли помятая жестяная керосиновая лампа, кастрюля и две чашки – об этом позаботился мистер Чаррингтон. Уинстон зажег горелку и поставил кастрюлю с водой – кипятиться. Он принес полный пакет кофе «Победа» и сахариновые таблетки. Стрелки часов показывали семнадцать двадцать; на самом же деле было уже девятнадцать двадцать. Она придет в девятнадцать тридцать.