– Я покрою, – говорит Больной, вспоминая о деньгах, которые отдал ему Рентон. – Но если ты остановишься на сумме, о которой мы условимся, этого не случится.
Майки поднимает бокал, отпивает. В этом есть резон. Или, возможно, нет. Но бесспорно одно (и Больной правильно рассуждает, что Майки совершенно не в силах перед этим устоять): Майкл Джейкоб Форрестер займет центральное место в предстоящей заварухе, о которой уголовный мир города будет говорить еще много лет.
Аукцион проходит внутри четырехколонного псевдоафинского храма, сложенного из серого камня и со стрельчатыми окнами, что нередко пользуются любовью в Новом городе Эдинбурга. Здание, считающееся одним из самых красивых аукционных залов Британии, прячется в лабиринте переулков между Восточным Новым городом и верхним концом Лит-уок.
Внутри – что-то среднее между старой церковью и театром. Сцена, в задней части которой находятся выставленные на торги предметы, а спереди – трибуна аукциониста, выступает центральным элементом перевернутой дуги, проходящей вдоль всего зала. Сцена высится над деревянным полом, который частично покрыт гигантским рубиновым узорчатым ковром, а на аккуратно выстроенных в ряд золотисто-красных стульях расселись человек пятьдесят. Над кулисами – балконы, поддерживаемые черными чугунными колоннами, и под ними сидят служащие, которые ведут протокол.
Помещение – средоточие галдежа и возни. Присутствуют несколько серьезных коллекционеров, о чем свидетельствуют приглушенные комментарии и почтительные взгляды. Воздух спертый и слегка испорченный, как будто стареющие произведения и прошлые коллекционеры оставили свой стойкий запах. Рядом с теми, кто одет с показной роскошью и ею пышет, сидят несколько бритоголовых фраеров, занимающих различное положение в местной бандитской иерархии. Джим Фрэнсис, художник, ранее известный как Фрэнк Бегби, стоит в дальнем углу со своим агентом Мартином Кросби, поглядывая на них с ласковым презрением.
– Пацаны! Пришли малехо позырить, скока бабла старой Франко на этом художестве подымает!
Мартин кивает, хотя насилу может разобрать лишь самую суть того, что говорит Джим. После возвращения в родное болото акцент его клиента заметно усилился. Мартин прилетел вчера из Лос-Анджелеса и вплоть до сегодняшнего дня божился, что никогда не страдал от джетлага.
Фрэнк Бегби не верит своим глазам, когда замечает Рентона, сидящего спереди. Франко спускается со сцены и тихонько садится рядом с ним:
– Чё ты тут забыл? Я думал, искусство тибя не колышет.
Рентон поворачивается к нему: