– Она такая вся на эмоциях была, – говорю Грегу, а у ниво самого взгляд остекленел малехо.
– Да, это гормональное. Послушай, Фрэнк, не знаю, как тебя отблагодарить за этот ужасный перелет, едва ли это…
– Никакого гемора. Посидеть в самолете с альбомом, над новыми идеями поработать – это ж кайф, по чесноку. И приятно было с вами, ребята, снова повидаться. Может, на канукилы в Калифорнию махнем, пацаны?
Парнишки в восторге от перспективы. Немудрено. Я ж в их возрасте даж до ебаного Бернтайленда добраться не мог!
Када слезаю с трамика обратно в городе, там дождливо, но не холодно. Встречаюсь с Терри, как и договаривались, в его таксо, припаркованном на той иво малой кобелиной улочке в Восточном Новом городе недалеко от Скотланд-стрит. Девица сидит сзади. Киваю ей, и она сваливает, а я сумку с инструментами беру.
– Спасибо, чё все утряс, Терри, ценю, – говорю, натягивая штаны непромокаемые.
– Завсида пожалуста. Помнишь, какой пароль послать?
– Угу, кабута я забыть мог, – киваю.
Потом чешу по улице, следуя на расстоянии за девицей, и наблюдаю, как она чешет по ступенькам в подвал здания через дорогу. В этой части городка дохуя камер навешано, по пути есть одна, но клиенты, чё в веселый дом ходят, обычно ж не хочут, чёбы их видели, – кароч, черная пидорка, непромокаемая ветровка и штанцы темно-синего цвета не особо в глаза бросаются, када спускаюся по ступенькам. Быстро оглядуюсь на малую кучку народа, набившегося на остановку автобуса, прячась от дождя, чё наяривает сильнее. Дыши… спокойно и плавно.
Дверка не заперта, и я захожу. На хате хлоркой воняет и старой кончиной, и внутри дубак еще больше, чем на улице. Слышу звуки, сначала голос девицы, а потом, када она замолкает, ее сменяет ушлый пиздюк. Возбужденный, походу. Подбираюся ближе и сквозь щелку в двери вижу, как чикуля у этого парня Сайма на клык берет. Ставлю сумку на пол, открываю и перо достаю. Пиздец мазовое чувство.
Перо над бошкой подымаю, проскакую в дверь и перерываю минет. Девица отпрыгивает назад вовремя, как я и велел, и прально делает, а то б сама без сопатки, нахуй, осталася. Ить я ж, недолго думая, махаю пером меж ее таблом и иво пахом. Пиздюк Сайм выкрикует:
– КАКОГО ХУ…
Иму тож фартануло: стояк у ниво быстро нахуй упал и сам он слегонца вбок повернулся, а то бы больший кусок иво елды валялся на этом ебаном кафельном полу. Ну а пока я тока как бы полоснул пиздюку лезвием основание хера, и перо по ходу дела мудя шинкануло. На охренительную долю секунды кровь в разрезе выступает, а потом как ливанет. Это типа такой хореографии в замедленной съемке: пиздюк опускается на колени, а чикуля одновременно с колен встает. Какая красава: он в жменю женилку сгребает, а кровь у ниво между пальцами брызгает. Он переводит бельма со своих нашинкованных мудей на миня, а потом на девицу и говорит такой: