Рентон оглядует мастерскую:
– Я попал не в тот расклад. Все эти годы мудохался с музыкой, хотя не имею к ней никакого таланта.
– Талант в разы, в разы переоценен, братан. Главное – все делать вовремя. А это в основном фарт, ну и малехо интуиции и соображалки, – в ниво тыкаю. – И слава яйцам, у тибя это есть, кор. Я по гроб жизни тибе обязан. Этот пиздюк оставил бы мою детлашню сиротами.
– Мине хватит того, что мы квиты. Наконец-то, – лыбится.
Руку протягую:
– Отвечаю.
Нагловато лыбится, и это напоминает мине, каким он в детстве был.
– И ты всегда хорошо рисовал, еще со школы, пока тибя с класса не вытурили!
– Единственный класс, с которого я не хотел, чёб миня выгоняли. – Голос понижаю: слышно, как Мел с детлашней разговаривает. – В классе рисования самые клевые соски были.
– Они до сих пор составляют двадцать пять процентов моих дрочильных объектов, – ухмыляется.
– Маловато чё-то.
– Я уже много лет работаю в клубах. Процент неуклонно снижается.
Просто смеемся, вдвоем, как смеялися, када на хату со школы шли. Через Дьюк-стрит, по Джанкшн-стрит, в сторону Форта, уссывалися, просто болтали за какую-то хуйню дибильную.
– В курсах, в чем самый прикол? Мы теперь оба такие богатые, чё бабки больше никогда между нами не встанут.
Видать, это нервное, но Рентон начинает ржать, как ебаный шизоид. Я подхватую. Потом он вдруг весь серьезный становится:
– Я хочу, чёбы ты када-то приехал в Л.-А. кое с кем познакомиться.
Хуй знает с кем, но это минимум, чё я можу сделать:
– Ништяк.
Ужин прошел в натянутой обстановке, но я свое дело сделал. Юэн, будем надеяться, опять изолирован от Карлотты. Это был только первый этап – на следующем говнюк исчезнет из моей семьи навсегда. Этот город не резиновый: места нам двоим не хватит! Затем мы с Марианной возвращаемся в отель отмечать, и я сразу же захожу в интернет.
Я подумал, что, может, маленько неразумно приглашать в номер Джилл, чтобы помочь нам с Марианной отметить наш любовный союз. Такая отчасти непоучительная была рождественская историйка. Лучше оставить эти аксессуары чисто деловыми. Как ни печально, Жасмин, походу, исчезла. Я готов чуть ли не Сайму позвонить и попросить об одолжении, но держусь от шакала подальше. Вместо этого добираюсь до псевдоагентства «Коллеги» и пожираю глазами его приблуду. Отдаю предпочтение африканской принцессе, черной как уголь, или даже черноволосой, смуглокожей ромской деве, чтобы оттенить нордическую нацистку Марианну. Она заглядывает мне через плечо и куксится:
– Почему нельзя взять чела? Хочу, чтобы ты отымел меня вместе с другим челом! Хочу, чтобы на арену ворвался необрезанный хуй с большой толстой залупой.