– Немудрено, чё Франко башли не интересуют, котан.
Спад захлебывает добрую четверть пинты светлого, а Тотоха принимает мои ласки под столом. Он вонючка с тусклым мехом, но симпатяга и няша, шлепает своим наждачным языком по моим костяшкам.
– Ты в каком смысле?
– Чисто клятое лавэ, типа того. Бабки, чё ты мине дал, самое хреновое, чё со мной в жизни случалося. Немеренное марафонище с наркотой, капец у нас с Али. Хоть я и не можу перекладывать вину на тибя, котан, – вежливо добавляет он.
– Думаю, все мы сами делаем выбор в жизни, братан.
– Ты в натуре в это веришь?
В общем, сижу тут и перетираю за свободу воли и детерминизм с бомжом: у меня «Гиннесс», у него – «Стелла». И полемика продолжается в моем в номере.
– А у тибя есть другие варики, чёбы в это не верить? – спрашиваю, открывая дверь, и в нос мине шибает запах дневного секса, но Спад, походу, не замечает. – Да, у нас мощные импульсы, но мы понимаем, что это такое и к чему ведет, а потому сопротивляемся и отвергаем их, – говорю и вдруг догоняю, чё своей визиткой из нержавейки «Цитадель продакшнз» нарубаю в туалете дорожки кокса.
– Ты хоть видишь, чё щас делаешь?
– Я щас не в режиме «сопротивляйся и отвергай», – говорю ему, – а в режиме «продирайся любой ценой». Ты не обязан присоединяться. Тибе решать, – говорю ему, махая свернутой двадцаткой. – Сделай свой выбор – вот это вот мой.
– Угу… мож, просто для общения, типа того, – говорит Спад с растущей паникой в голосе, которая спадает, как тока я протягую пиздюку купюру, хоть и в курсах, чё больше никада ее не увижу. – Давненько я не нюхал.
После чего выходим обратно на улицу и заглядуем в парочку баров – единственный способ от ниво сдыхаться, наскока я в курсах. Потом глаза у миня начинают слипаться, а нижняя челюсть чуть ли не отрывается от репы в питбульской зевоте. Чешу в отель и пытаюсь урывками поспать.
Зубодробительный будильник будит миня, походу, минут через десять. И это моя жизнь во всей ее злоебучей усратости. Теперь я должен лететь обратно в Л.-А., к Конраду на сейшен, а потом возвращаться сюда на Хогманай, чёбы вписаться наутро в канун Нового года на большую вечерину с бубенцами. Потом охота просто забуриться на зиму в Амстердаме и переделать кой-какую работу, но надо опять вертаться в Л.-А. и уделить время нашим с Викки отношениям, если я в натуре хочу, чёбы дело пошло на лад. В груди, как раковая опухоль, комом разрастается ненависть к себе, и я размышляю, чё хватит уже нахуй трахаться направо и налево.
В общем, вылетаю ночным рейсом в эту ебаную язву на теле человечества – аэропорт Хитроу, а потом первым классом – аж до самого Л.-А. Пиздюки-охранники обнюхивают мой чемодан до последнего дюйма, пытаясь найти следы снежка. Но мои банковские карты нихуя не показывают, а визитка с нержавейки чистенькая на загляденье.