– А Спад где? Видать, тока с блядской лавочки в Пилриг-парке встал, ну и, само собой, единственный, кто опаздывает!
Рентон замечает, что в присутствии Бегби Больной нервничает – даже особо с ним не общается: лишь пожал для порядка руку и кивнул.
– За Второго Призера ничё не слыхать? – спрашивает Рентон.
Больной поводит плечами, типа «без понятия».
– Я ожидал, чё он загнется от пьянки или даже хуже – встретит клевую девицу, перебесится и заблудится в Гамлиленде, – улыбается Рентон. – Последний раз, как его видел, он ханжил слегонца.
– Засада, – говорит Бегби. – Я ж собирался эту вещь «Пятеро парней» назвать. Хотел показать, чё за путь мы все прошли.
От слова «путь», такого нехарактерного для Франко, Больной и Рентон тут же подозрительно переглядываются. Фрэнк Бегби это улавливает и, кажется, собирается что-то сказать, но тут входит Спад. Просто взглянув на эту задроченную исхудалую фигуру, Рентон чувствует, как с него самого спадает усталость. Одежда на Спаде оборванная, но, хотя лицо и морщинистое, глаза горят. Движения сперва размеренные, а потом он начинает резко, непроизвольно дергаться, как дурбецел.
– Опаньки, – говорит Больной.
– Больн… Саймон… сока лет. Привет, Марк. Франко…
– Привет, Спад, – говорит Рентон.
– Извиняйте, чё опоздал, ребзя. Франко, рад тибя видеть. Последний раз – на похоронах твоего паренька, да ж? Офигеть смурная маза была, да ж?
Рентон и Больной опять переглядываются: для обоих это явно новость. Но Франко остается невозмутим:
– Угу, Спад, тож рад тибя видеть. Спасиба.
Спад продолжает бредить, а Рентон и Больной пытаются определить, какие наркотики он принял.
– Угу, извиняй, чё опоздал, блин, я чисто замутил, ить наткнулся на этого пацана, Дейви Инниза, ты за ниво в курсах, Франко, он джамбо, но паренек классный, типа того…
– Не парься, братан, – обрывает его Бегби. – Я же говорю, спасибо тибе, чё пришел. – И он поворачивается к Больному и Рентону: – Это и вас двух касаемо.
Всем не по себе оттого, что Франко выражает багодарность, и наступает неприятная пауза.
– Я как бы польщен, Франко… или, э, Джим, – отваживается сказать Рентон.
– Франко – норм. Можешь звать миня, как хошь.
– Мож, тибя Беглым называть, Франко? – смеется Спад, а Рентон и Больной застывают в ужасе. – Мы никада не звали тибя так в лицо, да ж, ребзя, помните, как мы всида трухали сказать «это ж Беглый!» Франко в лицо? В курсах?
– Вы чё, все миня так звали? – говорит Фрэнк Бегби, поворачиваясь к Рентону и Больному, которые одну томительную минуту таращатся в пол. Потом он громко смеется – ржет и хорохорится, шокируя их своим ядреным жизнелюбием. – Угу, тада я малехо дерганый бывал!