— Сколько ей лет?
— Около тридцати.
— Она замужем?
— Насколько мне известно, нет.
— Как она выглядит?
— Ростом и комплекцией — примерно как я. Блондинка, точнее, была блондинкой прошлым летом. Считает себя очень привлекательной, и я, пожалуй, соглашусь с этим. Думаю, и вы тоже.
— Я составлю свое мнение, когда увижу ее. Разумеется, о вас упоминать не буду. — Я вынул бумажник. — Согласно инструкции, полученной от мистера Вульфа, я не должен платить, пока не проверю полученную информацию. Однако не он разговаривал с вами, а я. — Я достал две двадцатки и десятку. — Вот половина суммы, и вы никому не должны говорить о нашей встрече. Мне кажется, вы умеете держать язык за зубами.
— Да, я умею молчать.
— Никому ни слова. Договорились?
— Хорошо. — Она положила деньги в сумочку. — Когда я получу вторую половину?
— Скоро, Возможно, у меня возникнет необходимость вновь встретиться с вами. Если нет, то я отправлю деньги по почте. Будьте добры, ваш домашний адрес и номер телефона.
Она назвала дом и квартиру на Сто шестьдесят девятой Западной улице, потом телефон и хотела что-то добавить, но передумала. Я смотрел, как она идет к выходу. Походка была упругой. В книге, которую я никогда не напишу, могла бы быть целая глава, посвященная взаимосвязи между лицом женщины и ее походкой. Поскольку я заказал в ресторанчике столик, пришлось спуститься туда и съесть чашку густой похлебки из моллюсков. Фриц такую никогда не готовит. Из-за позднего завтрака ничего другого не хотелось. Полистав в будке телефонный справочник, я выяснил адрес Службы временного трудоустройства: Лексингтон-авеню, четыреста девяносто три. Следовало обдумать дальнейшие действия, так как, во-первых, агентства не склонны давать домашние адреса своего персонала, а во-вторых, если Анна Тенцер и есть мать подкидыша, то общаться с ней нужно очень осторожно. Я решил не звонить шефу. Считалось, что во время выполнения поручений я должен, как выражался Вульф, использовать «интеллект, подкрепленный опытом», — так он оценил мои умственные способности. И вот приблизительно в два часа дня я сидел в приемной «Самых новых пуговиц» в ожидании телефонного звонка, точнее, в надежде на него. Мне удалось заключить сделку с великим пуговичником Николасом Лосеффом, пока он, сидя за письменным столом, ел колбасу с черным хлебом, сыром и солеными огурцами. Он получил одну пуговицу от комбинезона и твердое обещание, что, как только позволят обстоятельства, я сообщу ему, откуда эти пуговицы взялись. Взамен я получил разрешение позвонить по телефону, подождать ответного звонка, как бы долго ни продлилось ожидание, и провести беседу под видом сотрудника их компании. Звонил я в Службу временного трудоустройства. И поскольку заранее знал, что убью на это кучу времени, купил по дороге четыре журнала и две книжки в мягких обложках, причем одна из них — «Его собственный образ» Ричарда Вальдона. До Вальдона я так и не добрался, но в журналах нашел много забавного, а другую книжку (сборник пьес о Гражданской войне) прочел до половины, и примерно в пятнадцать минут шестого раздался телефонный звонок.