Зверь шёл вдоль перелеска южной стороной, причём шёл так, словно ленился бежать. Волк уходил, оборачиваясь, поглядывая, догоняет его Пашка или нет. Пашка на всякий случай саданул ещё раз — со второго ствола. Картечь легла где-то сбоку от зверя.
Пашка изо всех сил побежал берегом озера, на ходу перезаряжая ружьё. Во что бы то ни стало он хотел взять зверя, он готов был сейчас бегать за ним хоть весь день, только достать хищника, достать, шкуру снять, принести домой и доказать всем, что если он за что-то берётся, то доводит дело до конца.
Зверь бежал легко, нехотя, он не проваливался, как Пашка, в снег. Пашка вспомнил книжку про волков. Конечно, при их широких лапах и невеликом — не более пятидесяти кило — весе в снегу они и не вязнут.
Волк прошёл южным берегом озера и, очевидно, хотел уйти в лесотундру. Он уже сделал лёгкий прыжок через рыхлый снег береговой линии на зимний, ещё не подтаявший наст, уже оглянулся на Пашку-недотёпу, и… И здесь со стороны райцентра — далеко, очень далеко — натужно ревя мотором, пошёл в посёлок тяжёлый «Урал». «Урал» был грузовиком с «бочкой» и возил в посёлок солярку для дизель-генератора. «Урал» вяз в апрельском снегу на колее, пробивая её ещё глубже, шёл неторопливо. Дорога проходила мимо озера метрах в ста и отсюда была не видна.
Рыжий дрогнул и вновь сделал прыжок в обратном направлении, глянул ещё раз на Пашку, который почти утопал в глубоком снегу, и… вышел на лёд Хальмер-То.
— Ах ты, гад! — крикнул ему Пашка. — Думаешь, я этой басни испугаюсь? Сволочь лохматая!
С этими словами Пашка быстро подбежал к кромке льда и уверенно пошёл по голубой замёрзшей поверхности озера. Волк уходил как-то совсем трусливо, уже не бежал, а просто трусил. И лапами ступал, словно не по льду шёл, а по мягкому тесту. Пашка же бежал самым настоящим образом, дыхание срывалось, горло хрипело. Ружьё прыгало у него в руках, он уже дважды хотел пальнуть, но решил всё же сократить расстояние до самого верного (добивать жертву для охотника всегда позорно). Волк не торопился, казалось, он всё снижает и снижает скорость, наконец он остановился, глянул перед собой и вдруг из волчьей пасти донёсся какой-то то ли вой, то ли скулёж, жалобно так, словно щенка испугали. Пашка бежал. Смотрел под ноги и видел лёд толщиной в метр, не меньше. До волка было уже метров пятьдесят… сорок… тридцать… Волк стоял на месте и смотрел на охотника. Двадцать…
Раздались треск, грохот, словно в хорошем лесу с двенадцатого калибра стрельнули, Пашка даже подумал, что курок у ружья сорвался… Но тут он почувствовал, что летит вниз… С треском и грохотом. Падает, ноги намокают и тяжелеют, и льдина, огромная длинная льдина — совсем тонкая, не толще ладони и почему-то очень неширокая — переворачивается вместе с ним и волком…