— Готов, прямо в сердце попал, — гордо похвастался мой вояка.
Осмотр Прохора показал, что ему заехали топорищем по голове сбоку. Спасла шапка, парень отделался приличной гематомой на голове и порванным ухом. Я приложил пока снег к его голове. Сам Козьма отделался синяками, вдвоём мы отнесли Прошку в карету.
Козьма рассказал, что пять мужиков неожиданно вывалились из кустов. Они испугали коней, у моего мужика был пистолет и угрожая им, местные Робин Гуды решили нас немножко пограбить. Когда я шуганул главаря, Козьма начал действовать. Он выстрелил в того бандита, что держал вилы перед носом. Другого хлестанул по лицу, мы его даже не сразу нашли, тихарился в кустах. Моё появление поставило точку в сём неудавшемся ограблении. Один покойник, остальные в разной степени поношенности.
Козьма бегло пробежался по тушкам и принёс нашу добычу с бандитов. Денег не было совсем, даже медяшки нет. Три топора с некачественной стали, копье и вилы, ещё дрянная одежонка. Какие — то бандиты нищие пошли.
Козьма минут пять копался в снегу и притащил мне пистолет главаря.
— Ну хоть что-то взять с них, твой трофей, Николай Васильевич.
После недолгового осмотра выяснилось, что это револьвер пехотного офицера и находился в неплохом состоянии.
— Он его даже не зарядил, вояка хренов. А пистолетик я отмочу в керосинке, ржавчинка только сверху, внутри ствола нет. Будет получше моего.
— Ну а чего с этими делать-то, Козьма. Как-то они на супостатов не похожи, больно вид жалкий.
— Ну, по идее надо сдать становому, раз уж они живые остались, — и мой главгвардеец почесал затылок.
— Токо, нас с этого никакой прибыли, ещё тащить их с собой. Давай, Вашь благородие их того, потихоньку прирежем, да и прикопаем в снежку.
Бурное несогласие с этим выразили связанные бандиты. Я то игру Козьмы сразу понял и сейчас подыгрывал ему.
— Ну да, зачем же тащить, прибьём их и всё. Вон Прошку поранили всего, не знаю — выживет или нет. Нам за это только спасибо скажут — нападение на дворянина, это каторга. Ну ежели не повесят сразу.
— Не губи барин, мы не созла, семьи спасать надо.
Добившись нужного мне настроения я благосно кивал рассказчику. Его неприхотливое и жалостное повествование меня немного тронуло. Я пытался придираться к его словам, но он был искреннен со мной.
История сего незадачливого коллектива была такова. Фрол со товарищами были, с его слов, хорошей бригадой каменьщиков, известными своим качеством работ. Им даже доверяли строительство церквей и усадеб богатых помещиков. Работали они и в городах. Накопив достаточно средств они выкупились у своего помещика, благо тот распродавал своё имущество, переезжая в Польшу.