— Кто там? — встревоженно спросила она.
— Я, Кебек…
— А, это ты? Заходи, сыночек! Чего стоишь там? — ласково сказала старушка. — Проходи в дом.
Кебек вошел, поздоровался с Бюльдуркен. Та, еле шевельнув губами, опять уткнулась в книгу. Кебек присел на старенький талпак у порога, замолчал, не зная, что сказать.
— Как живешь? Брат твой, Тезек, как поживает? — выручила его старушка.
Кебек невпопад отвечал на вопросы тещи, а сам не отводил глаз от Бюльдуркен. Она со спокойным видом продолжала читать.
— Пойду казан на очаг поставлю, — сказала наконец теща и вышла.
— Как живешь, Букен? — робко спросил Кебек.
— Хорошо, — равнодушно ответила та.
Не зная, что сказать, Кебек машинально подтянул голенища сапог, заставил себя успокоиться, собраться:
— Букен, ты все еще обижаешься? Из-за водки все. Сам не пойму, как рука поднялась…
— Ты водку не трогай! Где ты еще такую подружку найдешь! — гневно сказала Бюльдуркен.
— Убей меня бог! Это все водка, проклятая…
— Нет! — Бюльдуркен захлопнула книгу, резко повернулась к мужу. — Ты на водку не сваливай! В тебе уважения к людям нет. Я для тебя как раба, как вещь, купленная на базаре. Но с вещами ты обращаешься осторожно, боишься поломать. А человека, с которым ты собираешься прожить всю жизнь, даже за такую вещь не считаешь!.. Нет, нет! Тут дело не в водке…
Кебек с удивлением смотрел на жену: «А ведь она права… Как жестоко я обидел ее. Простит ли?..»
После ужина заговорила мать Бюльдуркен. Такие же, как у дочери, зеленые глаза на морщинистом лице светились умом, добротой.
— Вы оба молоды, — начала она умиротворенным голосом, глядя на зятя и дочь. — Мы с покойным-то мужем тоже молодыми женились, но не знали, что такое ссора. Бывало, как рассердится он на меня, так возьмет в руки свою шапку и сидит молчит. Я сразу понимала, в чем дело, смирней овечки становилась… Он учителем работал. Говорил: «Прошли старые времена. Наши дети будут жить в тысячу раз лучше нас». Сбылись его слова. Кабы не война, учил бы он сейчас детишек…
Старушка замолкла, вытерла уголком платка глаза.
— Очень бы он огорчился, если бы про вас узнал. Кебек, да буду я твоей жертвой, нельзя так измываться над человеком! Ты ко всем относись как к себе… — продолжила она.
— Вы правы, мама. Виноват я, до сих пор места себе не нахожу, — согласился Кебек и сам смутился своих слов. «А что я отвечу, если она спросит, мол, где же ты был раньше, почему сразу не пришел?» — подумал он.
Бюльдуркен молча слушала их разговор. Живот ее заметно округлился, на лице выступили темные пятнышки. Заметив это, Кебек переполнился счастьем: «Родная моя, неужели у нас будет ребенок…»