* * *
— О, уже до ежевичной низины доехали! — удивленно воскликнула Уулча. — Помните, я во время войны на этом поле с Боконом поругалась? Ты еще тогда, Тунук, кладовщицей работала… Тогда месяца два всего было, как я курсы трактористов закончила и в МТС начала работать, — начала вспоминать Уулча. — Весной это было. Пахота, сев. С утра до вечера с трактора не слезала, не хотела от других трактористов отставать. Бригадир у нас хороший был. Митька Егоров. Бывало, хлопнет меня по спине: «Молодец, Уулча! Ты — наша Ангелина. Не бросай трактор». Я говорю: «Не женская это работа. Сейчас я молодец. А когда живот такой будет, что мне делать? Нет, пусть уж лучше парни наши с войны живыми-здоровыми вернутся. Это их работа. А для нас, баб, другая найдется». А Митька сразу спорить начинает: «Ты не права, Уулча. Это хорошая работа. А живот будет — в МТС тебе отпуск дадут. Вот так…»
— И впрямь не надо было мне бросать трактор, — с сожалением сказала Уулча. — Но тогдашний трактор был сущим наказанием. Так нагревался быстро! Только и знаешь, что воду в радиатор доливать. И ремонтируешь почти каждый день. Не то что нынешний. Сейчас на тракторе одно удовольствие работать.
— Чего ж ты опять в трактористы не пойдешь? — перебила ее Кербез.
— А вот возьму и пойду! — запальчиво сказала Уулча. — Вон в городе бабы даже такси водят! Чем я хуже их?
— Ох, хвастунишка ты моя! — рассмеялась Кербез.
— Ты не смейся! — обиделась Уулча. — Посмотри на теперешних девчат. Все так и мечтают о городе. Чтобы в колхозе работать — упаси боже! В этом году десяток выпускниц в город уехали учиться. И куда вы думаете? В сельхозтехникум? В медучилище! А ведь у нас в аиле и так уже несколько девчат это училище закончили и сидят теперь без работы. В нашей больнице-то хватает медсестер. А теперь попроси их на поле поработать! И руками, и ногами отмахиваться будут, мол, мы учились не для этого! День и ночь в постелях валяются, дармоедки, от сна пухнут!
— Посмотрим на твоих дочек! — подколола ее Кербез.
— Да смотрите сколько душа пожелает! — разгорячилась Уулча. — Мои работы не боятся. С детства приучены…
— Когда же ты наконец про Бокона расскажешь? — перебила ее опять Кербез.
— Ай, ты!.. — Уулча невольно рассмеялась, махнула рукой. — Ну, слушай. Я в тот день вспахала ежевичную низину. К обеду Карагул на своей телеге подъехал с дедом Сапаром. Семена привез. Тогда еще вручную сеяли. Начали они, значит, сеять. Я под трактор полезла — то ли гайка какая ослабла, то ли еще что. Вдруг слышу: еще одна телега подъехала. Выглянула, вижу — одноконка. На бричке Матвей, давний дружок Бокона. А сам Бокон рядом на коне сидит. Привязал он коня к колесу моего трактора, взял пригоршню зерна с телеги Карагула и высыпал перед вороным своим. Он всегда так делал, очень коня своего любил. Меня это, конечно, разозлило, но я промолчала. Вылезла я из-под трактора, поздоровалась. Тут и Матвей с брички слез. Смотрю, у него в руках два мешка пустых. Почувствовала я: «Что-то не то!»