— Не печальтесь понапрасну. Не я один на фронт ухожу. Что толку от слез? Не плачь, мама… — Нур нежно поцеловал мать. — Мы вернемся. С победой вернемся!
— Мед тебе на уста, родимый мой. Да сбудутся слова твои. Береги себя. А мы уж как-нибудь проживем… — Женщина вытерла глаза уголком платка.
— А ты кого провожаешь, Тунук? — Заметив девушку, Нур обрадованно шагнул к ней.
— Дядю Кербез. Вон они стоят, — показала Тунук на подружку и ее отца.
— Как ребята поживают? Чем занимаются?
— Работают в колхозе.
— Молодцы! Теперь на вас вся надежда. Но и учебу не забывайте… — Нур-агай шутливо погрозил ей пальцем. — Ну, надо прощаться, давай руку.
— Счастливого пути, агай, — только и сумела выдавить Тунук.
— Спасибо…
И он ушел. Чувствовалось, что ему хотелось постоять рядом с ней, что-то сказать, но, видно, ему было неловко перед родителями. Навсегда ей запомнился его прощальный взгляд, печальный и светлый…
Подошла Кербез. Тем временем всех новобранцев построили, пересчитали, а потом посадили в телеги. Смятенная, взбудораженная толпа подхватила Тунук и Кербез. Все побежали вслед за телегами, толкаясь, падая, плача, не замечая ничего и никого, кроме того, единственного, самого дорогого, которого увозила сейчас телега…
* * *
После этих проводов время, казалось, остановилось, застыло студнем. Почти каждый день ей снился Нур. То он с винтовкой наперевес бежит в атаку, то одиноко бродит в лесу. А часто она видела во сне, будто он написал ей письмо, но стоило ей взять его в руки, как белый конвертик таял как снежинка и на ее ладони оставалась только прозрачная капля воды.
Через два месяца ей и в самом деле пришло письмо от Нура. Он писал, что пока их обучают военному делу, на фронт отправят через два-три месяца, передавал горячий привет всем преподавателям их школы, бывшим ученикам, просил написать ответ. И все. Тунук мучилась почти неделю, сочиняя ответ, наконец, исписала несколько листов аильскими новостями, а в конце дописала: «Я каждый день вижу вас во сне. Очень соскучилась…» — но устыдилась написанного и усердно зачеркала эти строчки. В ожидании ответа она измучилась, исхудала до неузнаваемости. Думая, что, может, ее письмо не дошло, затерялось по пути, написала еще несколько. Но писем от Нура больше не было.
До полуночи Тунук при слабом свете коптилки читала книги, листала старые школьные тетрадки, глядя на оценки, поставленные его рукой, снова и снова перечитывала письмо Нура. Скоро она выучила его наизусть и порой машинально повторяла про себя дорогие строчки. Кербез и Уулча, видя, в каком она состоянии, всячески пытались рассмешить, расшевелить ее, но Тунук даже не обращала внимания на их шутки.