Эти стрелы настолько метко поразили цель, что оправдываться было бы последней глупостью. Лучше уж обезоруживающая прямота, — решил инспектор.
— Совершенно верно, мадам Шалон. Вы попали в точку. Но… — он посмотрел на нее пристально, — …когда у женщины умирают оба мужа одного возраста — причем не очень старых — и оба от желудочного расстройства, через два года после своей женитьбы, и каждый раз вдове достается весьма значительное состояние… Вы меня понимаете?..
— Конечно, — мадам Шалон подошла к окну и повернулась так, что инспектору стали видны ее тонкий профиль и высокая грудь, четко вырисовывавшиеся на фоне морской синевы. — Может быть, вам угодно выслушать мое признание полностью, инспектор Мирон? — Инспектор насторожился. Она была настолько женственна, соблазнительна, и голос ее журчал так ласково, что он понял: хладнокровие ему придется сохранять с трудом.
— Если вы будете так любезны, мадам Шалон, — ответил он, стараясь казаться как можно непринужденнее. Опасная женщина. Чрезвычайно опасная женщина.
— Тогда я расскажу вам, — мадам Шалон больше не улыбалась. Ветерок, прорвавшийся в окошко, донес до него аромат ее духов. Или это запах цветов в саду? Осторожности ради он не стал доставать из кармана записную книжку. Не может быть, чтобы вот так просто расскажет обо всем. И все-таки…
— Вы что-нибудь смыслите в искусстве кулинарии, господин Мирон?
— Не забывайте, я парижанин.
— А в искусстве любви?
— Как я уже говорил, я парижанин.
— В таком случае, — она глубоко вздохнула, и грудь ее приподнялась, — заявляю вам, что я, Гортензия Евгения Виллеруа Вессер Шалон постепенно и преднамеренно умерщвляла моего первого супруга, господина Вессера, пятидесяти семи лет, а также своего второго супруга, месье Шалона, шестидесяти пяти лет.
— У вас, без сомнения, была на то какая-то причина?
Что это — сон? Или безумие?
— Я вышла замуж за месье Вессера по принуждению семьи. Я была уже далеко не девочка и через две недели поняла, что месье Вессер — свинья, свинья с ненасытным аппетитом. Он был неотесанным мужланом, инспектор, грубияном, хвастуном, который обворовывал бедных и обманывал простодушных, да к тому же еще и обжора с нечистоплотными манерами — короче говоря, были все пороки преклонного возраста, но начисто отсутствовали присущие зрелости мягкость и достоинство. И, как следствие этого, у него был слабый желудок.
Инспектор кивнул. Он ознакомился с делом месье Вессера еще в Париже и получил примерно такую картину.
— А месье Шалон?
— Он был старше — так же, как и я, когда выходила замуж за него.