Эйб запротестовал, судья велел присяжным не учитывать последние реплики.
– Мистер Ю, верно ли, что до прошлого лета вы ежедневно курили на протяжении более двадцати лет? – спросила Шеннон.
Янг почти слышала шевеление у него в мозгах, когда он пытался понять, как избежать фатального «Да», которое в итоге все же пробормотал.
– Как вам удалось бросить? – спросила Шеннон.
Пак нахмурился в замешательстве.
– Я просто… не курю.
– Да ладно? Наверное, вы использовали жвачку. Или пластыри, – в голосе Шеннон слышалось недоверие, но Пак не выражал враждебности. Его голос был спокойным, добрым, ровным. Янг подумала, что она понимает, почему Шеннон задается вопросом, как же ему удалось так легко избавиться от двадцатилетней привычки. Тот же вопрос Янг видела и на лицах присяжных.
– Нет. Я просто перестал.
– Прямо просто перестали и все?
– Да.
Шеннон и Пак долго, не мигая, словно соревнуясь, смотрели друг на друга. Шеннон первая отвела взгляд, моргнула и сказала:
– Хорошо. Значит, просто перестали.
И она улыбнулась, как улыбается мама, треплющая своего трехлетнего ребенка по голове и произносящая при этом: «Ты видел у себя в комнате фиолетового танцующего слона? Ну конечно, солнышко».
– А до того, как вы бросили курить, вы предпочитали «Кэмел»?
– В Корее я курил «Эссе», но здесь их не продают. В Балтиморе я курил разные марки, – сказал Пак, покачав головой.
– Получается, если я спрошу ребят из службы доставки, с которыми вы ходили на перекуры, скажем, Френка Фишела, они ответят, что у вас нет любимой американской марки сигарет?
Френк Фишел, это имя они не опознали в списке свидетелей защиты, который показал им Эйб. Для них он был Френки, они никогда не знали его полного имени.
Эйб встал:
– Протестую. Если мисс Ог хочет знать мнение других людей, спрашивать надо их, а не Пака.
– Конечно, я обязательно спрошу. Фрэнк Фишел готов приехать из Балтимора. Но вы правы, беру вопрос обратно, – Шеннон повернулась обратно к Паку. – Мистер Ю, какую марку сигарет вы называли своей любимой американской маркой?
Пак захлопнул рот и уставился на нее, как непослушный мальчишка, отказывающийся признаваться в какой-либо шалости даже при наличии очевидных доказательств.
– Ваша честь, – сказала Шеннон, – пожалуйста, распорядитесь, чтобы свидетель дал ответ.
– «Кэмел», – выпалил Пак.
– «Кэмел», – Шеннон выглядела довольной. – Спасибо.
Янг посмотрела на присяжных. Они с недовольством смотрели на Пака, качая головами. Если бы Пак сразу признался, они могли бы поверить, что это просто совпадение, но изначальное отрицание Пака превратило вопрос в очень важный в их глазах, да и в ее тоже. Могла ли сигарета под шлангом принадлежать Паку, мог ли он купить их в тот день? Но зачем?