Мэтт сказал Эйбу:
– У нас с женой были проблемы с зачатием, а ГБО является экспериментальным методом лечения мужчин с подобными проблемами, так что разумно было воспользоваться предложением.
Он не стал уточнять, что сначала отказался, не хотел даже упоминать об этом до конца обеда. Жанин произнесла явно заготовленную фразу, что, если Мэтт согласится стать пациентом, это поможет раскрутить бизнес, потому что присутствие «настоящего врача» (слова Жанин) убедят потенциальных клиентов в безопасности и эффективности ГБО. Кажется, она не заметила, что он ничего не ответил и не поднимал глаз от тарелки. А вот Мэри заметила. Она раз за разом выручала его, то посмеиваясь над тем, как он пользуется палочками, то вставляя шуточки о смешении вкусов кимчи и чеснока с вином.
В последующие дни Жанин превратилась в занозу в заднице, все время говорила о безопасности ГБО, множестве вариантов применения, бла-бла-бла. Когда он не уступил, она принялась давить на чувство вины, говорила, что его отказ лишь укрепит подозрение ее отца, будто Мэтт не верит в его бизнес.
– А я в него и не верю. Я не считаю его занятия медициной, и ты это знала с самого первого дня, – сказал он, что привело к еще более болезненному высказыванию с ее стороны:
– Да ты просто ненавидишь азиатов. Не воспринимаешь нас всерьез.
Не успел он запротестовать, что она обвиняет его в расизме, отметить, что он вообще-то на ней женился (и вообще, разве это не она все время твердила, что старомодные корейцы типа ее родителей – жуткие расисты), как Жанин вздохнула и с мольбой в голосе сказала:
– Один месяц. Если сработает, сможем избежать ЭКО. Не надо будет сдавать сперму в баночку. Разве ради этого не стоит попытаться?
Он не сказал ничего. Она восприняла его молчание за знак согласия, а он не стал ее разубеждать. В ее словах была правда, по крайней мере, они не были в корне неверны. К тому же, может, тогда свекр хоть частично простит его за то, что он не кореец.
– Когда вы приступили к терапии? – спросил Эйб.
– В первый же день после открытия. Я хотел пройти сорок сеансов к августу – тогда пробок меньше. Так что записался на два ежедневно, первый в 9:00 и последний в 18:45. Всего в день проводилось шесть сеансов, и эти два были отведены для тех, кто приходит дважды.
– Кто еще был в вашей группе? – спросил Эйб.
– Трое: Генри, ТиДжей и Роза. И их матери. Было пару раз, что кто-то заболевал или застревал в пробке, но в основном мы все были там ежедневно, дважды в день.
– Расскажите о них.
– Без проблем. Роза старше всех. Ей около шестнадцати. У нее ДЦП. Передвигается в инвалидном кресле и получает питание через зонд. Ее мама – Тереза Сантьяго, – он показал на нее. – Мы прозвали ее мать Тереза за необычайные доброту и терпение.