Лицо Шеннон покраснело от горячего возмущения.
– Это я и хочу показать, ваша честь. Детектив Хейтс не является специалистом, не знает базовых вещей о тех методах лечения, которые она назвала – непонятно на чем основываясь – опасными и излишними, и она даже не попыталась прочитать то, что содержится в ее же документах.
– Протест принимается, – объявил судья. – Мисс Ог, вы можете вызвать для дачи показаний своих экспертов, но пока что придерживайтесь того, что есть в материалах дела и входит в сферу прямых обязанностей детектива.
– Да, ваша честь, – кивнула Шеннон и повернулась к Хейтс. – Детектив, разрешено ли вам самостоятельно принимать решение о необходимости расследования? Например, если в ходе расследования начатого ранее дела вы обнаруживаете свидетельства жестокого обращения со стороны другого родителя, можете ли вы завести новое дело?
– Конечно. Для нас несущественно, как именно жалоба попала в нашу службу.
– В данном случае, вы из обсуждений на интернет-форумах получили свидетельства того, что многие другие родители в вашей юрисдикции прибегают и к внутривенному хелированию, и к минеральной добавке, так?
Детектив бросила беглый взгляд на ряды зрителей, прежде чем согласиться.
– В отношении скольких родителей вы провели расследование по подозрению в медицинском насилии?
– Ни единого, – она снова бросила взгляд на зрителей.
– Верно ли, что причина этого в том, что вы не считаете факт использования минеральной добавки либо хелирования достаточным, чтобы составить дело о жестоком обращении с ребенком?
Мэтту даже показалось, что он почти услышал продолжение: «Потому что, если эти методы лечения являются жестоким обращением, половину здесь присутствующих давным-давно надо отправить в тюрьму».
Хейтс уставилась на Шеннон, та смотрела в ответ, борьба взглядов продолжалась не одну секунду, переросла из неловкой в откровенно болезненную, наконец Хейтс произнесла:
– Верно.
– Спасибо, – сказала Шеннон, нарочито медленно подошла к табличке и жирно перечеркнула последнюю строку «медицинское насилие».
Мэтт посмотрел на Элизабет. Та не изменилась в лице, оно все еще ничего не выражало, как и вчера, когда детектив Хейтс описывала ее как насильника-садиста, совершающего жестокие эксперименты над ребенком, просто чтобы поиздеваться. Только теперь причина была не в бессердечии, а в оцепенении. Ее сознание затуманилось горем. И ему пришло в голову то, что он знал с самого утра, когда только проснулся: он должен рассказать Эйбу и, возможно, Шеннон. Наверное, не все, но хотя бы про Мэри и звонок в страховую, про записку на бумаге из «Эйч-Март». С сигаретами можно подождать, как все будет развиваться. Только тогда надо найти Мэри и предупредить ее. Дать ей шанс первой пойти к Эйбу и сознаться.