Она услышала голос матери, зовущей ее: «Ме-хе-я». Тихо. Нежно. Повернулась и увидела маму, смотревшую на нее немигающим взглядом, впитывающую ее образ, словно много лет ее не видела. Прямо перед взрывом она почувствовала, как ее тело поднимается в воздух, увидела, что мама идет к ней с широко разведенными руками. Она хотела подбежать к ней. Обнять и попросить держать ее крепко-крепко, и чтобы все снова стало хорошо. Как это было в ее детстве, когда мама еще была ее Ум-мой.
Как только Янг вслух обвинила свою дочь в убийстве, Мэри подняла глаза и встретилась с ней взглядом, лицо, искореженное морщинами, прояснилось и расслабилось. Наконец-то правда.
– Это бред, – прервал молчание Пак.
Янг не смотрела на него, она не могла оторваться от глаз дочери, впитывая все, что видела в них: потребность в ней, тоска по единению, по доверию. Как давно они в последний раз были близки, общались как-то иначе, чем бросая быстрые взгляды при обсуждении повседневной жизни? Странно, почти волшебно, как теперь все изменилось. Даже разница в языке – Янг и Пак говорили по-корейски, а Мэри отвечала им по-английски, как и всегда, – которая раньше ощущалась такой неловкой, теперь только усиливала близость, словно они создали свой собственный тайный язык.
– Ты понимаешь, что ты сказала? – спросил Пак. – Ты думаешь, мы сговорились? Думаешь, я все придумал, а потом попросил Мэри сделать самое опасное?
– Нет, – ответила Янг. – Я рассматривала такой вариант, но чем больше я думала, тем яснее понимала: ты никогда бы не стал разводить огонь, пока внутри есть люди. Я тебя знаю. Ты никогда не смог бы быть таким безразличным к чужим жизням.
– А Мэри могла?
– Нет. Я знаю, она бы не стала рисковать жизнями людей, – она нежно погладила Мэри по щеке, чтобы дать понять, что она все понимает. – Но если она думала, что в ангаре никого нет, что сеансы уже закончились и внутри пусто…
Последние морщинки стерлись с лица Мэри, глаза наполнились слезами. Благодарность, что ее мама узнала и, более того, поняла. Простила.
Янг утерла Мэри слезы.
– Поэтому ты все время твердила, что было очень тихо. Ты повторяла эти слова все время, после того как очнулась, и врачи думали, что ты просто переживаешь момент взрыва, но это не все. Ты не понимала, как получилось, что все выключено, а люди были внутри и кислород работал. Ты же не знала, что у нас отключилось электричество.
– Меня весь день не было, – сказала Мэри, голос ее звучал хрипло, словно она много дней не говорила. – Когда я вернулась, на парковке было пусто. Я была уверена, что сеансы уже завершились. Я думала, что кислород выключен и в здании пусто.