Теперь все обрело смысл. Все детали сложились. Но в какую картинку? Где решение?
Словно в ответ Мэри сказала:
– Я знаю, что должна все рассказать Эйбу. Я чуть было не призналась уже в начале недели, у него в кабинете, но все думала о смертной казни, и так испугалась, и… – лицо Мэри исказила гримаса стыда и раскаяния. Страха.
– С тобой ничего не случится, – сказала Пак. – Если ее обвинят, я возьму все на себя.
– Нет, – сказала Янг. – Мэри должна сознаться. Сейчас. Элизабет невиновна. Она потеряла ребенка, а теперь ее судят за его убийство. Таких мучений никто не заслуживает.
Пак покачал головой.
– Мы говорим не о невинной мамочке, никогда ничего плохого не делавшей. Ты не знаешь о ней того, что известно мне. Наверное, она и не устраивала поджога, но она…
– Знаю, что ты сейчас собираешься сказать. Я знаю, что ты подслушал ее слова, что она желает Генри смерти, но я говорила с Терезой, и она все объяснила. Она не это имела в виду. Они просто обсуждали то, что чувствует каждая мать, что и я когда-то чувствовала…
– Ты хотела, чтобы твой ребенок умер?
Янг вздохнула.
– У всех у нас бывают мысли, которых мы потом стыдимся, – она взяла руку Мэри в свою, сплетя пальцы. – Я люблю тебя, и в больнице мне было больно видеть, как ты страдаешь. Я бы рада была поменяться с тобой местами. Но мне по-своему нравилось то время. Впервые за долгое время я была тебе нужна, могла заботиться о тебе, ты меня не отталкивала, и я… – Янг закусила губу. – Я втайне мечтала, чтобы тебе не становилось лучше, и мы чуть дольше могли оставаться вместе.
Мэри закрыла глаза, слезы потекли по щекам. Янг сильнее сжала ее руку и продолжила:
– Мы столько ругались, и бывали мгновения, когда я мечтала, чтобы ты исчезла из моей жизни, и ты наверняка иногда думала так же. Но если бы это случилось, я бы не вынесла. А если бы потом кто-то узнал об этих жутких моментах и обвинил меня в смерти моего ребенка… Не знаю, как бы я смогла жить дальше, – она посмотрела на Пака. – Сейчас мы заставляем Элизабет проходить через все это. Надо положить этому конец. Сейчас.
Пак подкатился к окну. Вырез был выше его головы, так что он не мог посмотреть на улицу, но он сидел там, уставившись на стену. Минуту спустя он сказал:
– Если мы это сделаем, я должен рассказать, что я сам зажег огонь, один. Мэри ничего бы не сделала, если бы я не оставил там сигарету. Поэтому я должен взять всю вину на себя.
– Нет, – ответила Янг. – Эйб поймет, что Мэри как-то связана с сигаретами и квартирами в Сеуле, и все выйдет наружу. Лучше признаться во всем сразу. Это была случайность, он поймет.