Должен был бы раздаться хлопок, может, даже грохот. Кошмар, переворачивающий жизнь с ног на голову, всегда приходит с ужасающим грохотом, разве нет? Сирены, сигнализация, хоть что-то должно прорвать реальность: в одну минуту нормальную, в следующую – причудливо искореженные обрывки. Янг хотела подбежать, схватить молоточек, ударить им – разрушить тишину, разрубить пополам. Всем встать. Содружество Виргинии против Янг Ю. Как она могла поверить, будто беды ее семьи позади. Как могла быть такой глупой, ведь уже столько раз видела, как все разваливается на кусочки за секунды, как спичечные домики.
Когда Эйб поднялся, Янг секунду еще надеялась, что сейчас он спросит Мэтта, как тот смеет врать, как посмел обвинять невиновного человека. Но Эйб заговорил голосом побежденного, он задавал формальные вопросы о том, кто еще мог писать на бумаге из «Эйч-Марта», уверен ли Мэтт, что точно рассчитал время, прошедшее от взрыва до открытия люка. У Янг создалось такое ощущение, будто из нее выпускают весь воздух, он вырывается, как из проколотого мяча.
Янг хотелось встать и закричать. Крикнуть присяжным, что Пак – достойный человек, который буквально бросился в огонь ради пациентов. Крикнуть адвокату Элизабет, что он бы не стал рисковать своей жизнью и жизнью дочери ради денег. Крикнуть Эйбу, чтобы он все исправил, что она верила, что все улики указывали на Элизабет.
Судья объявил перерыв на ланч, и двери зала суда со скрипом распахнулись. Издалека доносились удары молотка. Тук-тук, тук-тук, в такт пульсации в висках, заставляя кровь с гулом прихлынуть к барабанным перепонкам, словно она была под водой. Наверное, это работники на виноградниках. Она видела утром, как они волокли деревянные столбы вверх по склону. Подпорки для лозы. Должно быть, они все утро так стучали. Она ничего не слышала.
Они вместе пошли из суда в кабинет Эйба: тот впереди, следом Янг, везущая инвалидное кресло Пака. То, как они выстроились в линию за нескладным верзилой, как все расступались при их приближении, словно от отвращения, заставило Янг почувствовать себя преступником, которого ведут на казнь через город под улюлюкание и осуждение толпы.
Эйб провел их в желтое здание, по темному коридору и завел в переговорную, где сказал подождать, пока он встретится с коллегами. Когда дверь закрылась, Янг подошла к Паку. Двадцать лет он всегда возвышался над ней, и странно было теперь оказаться выше него, видеть завихрение у него на макушке. Теперь она стала смелее. Словно наклон головы приоткрыл шлюз, обычно сдерживавший ее слова.