Мэтт пораньше уехал на вечерний сеанс, пробормотав что-то о пробках. Закрывая за собой дверь спальни, он бросил взгляд на Жанин, которая лежала, подняв прямые ноги вверх. Прямо сцена из софт-порно-шоу цирка дю Солей. Остаток вечера, включивший в себя поездку в Бухту Чудес, остановку у «7-Элевен», покупку сигарет («Кэмел», со скидкой), прогулку к ручью, он не мог не думать о своей сперме, как она скользнула по стенкам влагалища Жанин к шейке матки благодаря не собственной подвижности, а гравитации. Он закурил, вдохнул и представил собственную сперму, хлыстики-хвостики, которые крутятся, подгоняя ее к яйцеклетке, но слишком медленно, слишком слабо, не в силах пробить ее оболочку.
На третьей сигарете пришла Мэри. Они встречались всего один раз, на обеде у родителей его жены, но сейчас она плюхнулась рядом с ним, безо всяких неловких фраз типа «ой-привет-что ты тут делаешь», как бывает при встрече незнакомцев. Просто «привет», как дети привычно по-дружески здороваются после школы.
– Привет, – ответил он, взглянув на книгу в ее руке. – Лексика для вступительного экзамена. Хочешь, поспрашиваю?
Позже он не раз задавался вопросом, что же на земле могло сделать его таким идиотом, что он начал это – что? – что бы это ни было с Мэри, все возвращалось к одному: как она отбросила книгу, словно фрисби, одновременно бросая на него взгляд – как дротик, почти закатывая глаза, одновременно качая головой и хмурясь от отвращения. Это был взгляд Жанин, ее фирменный взгляд, говорящий «Это не обсуждается. Точка», который впервые он увидел еще в университете, когда предложил сделать перерыв в учебе, чтобы посмотреть фильм, а последний раз – только сегодня, когда обмолвился, что, возможно, им стоит встать в очередь на усыновление (нет, он не предлагает сдаться, это просто мысль). Что-то в Мэри напомнило ему молодую Жанин, а то, как она отбросила учебник, – их первое свидание с Жанин, рассказавшей ему тогда, что на самом деле ей плевать на учебу и как ей иногда хочется вышвырнуть все учебники из окна общежития.
– «Кэмел». Люблю их. Можно? – Мэри подняла его пачку сигарет.
Мэтт открыл было рот, чтобы ответить, что конечно же нельзя – она ребенок и он не собирается давать сигареты несовершеннолетним. Но странное ощущение дежа вю, словно он оказался с беззаботной, «настоящей» Жанин, и его отчаянная тоска по прежней жизни, до бесплодия – и у него в горле что-то застопорилось, он ничего не смог произнести. Мэри приняла его молчание за разрешение и взяла сигарету.
Она закурила, зажала ее между пальцев, с любовью, почти благоговейно осмотрела (этот взгляд – да, он помнил, что она подросток, он старался не думать об этом, но попытки отогнать мысль лишь делали ее еще назойливее, – он уже даже представил себе как Жанин так же смотрит на его пенис прежде, чем взять его себе в рот), потом поднесла сигарету к губам. Она затянулась (он изо всех старался не думать об этом), выдохнула колечко дыма и легла, разбросав длинные черные волосы по гальке. Это напомнило ему Жанин, то, как ее волосы, тоже длинные и черные, насыщенно иссиня-черные, разметались по подушке.