— Почему?
— Не надо.
Я разволновался, напомнил ей, что полгода назад говорил то же самое. Алия вздохнула, и я понял, что она будет жить, как жила. С напускной грубостью спросил:
— Зачем же ты пришла на свидание?
Алия виновато улыбнулась, сказала, что часто думала обо мне. Я растрогался.
— Поверь, нам хорошо будет.
Она покачала головой.
— Я не смогу жить так, как живешь ты и твои друзья.
Это я уже слышал раньше. Решил повернуться и уйти, но не смог. Мы гуляли и целовались до тех пор, пока Алия не сказала, что ей пора.
Ключ от комнаты мы прятали в щель, которую можно было обнаружить, оттянув неплотно пригнанный плинтус.
Ключа не было. Гермеса я только что видел в институте. «Наверное, Волков пришел», — решил я, не очень-то веря в это: он обычно приходил к нам в шесть, а сейчас еще не было трех. Обеспокоенный, рванул дверь, увидел Самарина и разинул рот.
Лейтенант был в майке, в комнатных тапочках, с помазком в руке. На какое-то мгновение показалось, что это сон. Самарин поздоровался, и я понял — не сплю. По-дурацки спросил:
— Откуда?
Самарин не ответил — продолжал намыливать лицо. Я начал кудахтать, как растревоженная наседка, а что говорил — не помню. Водя помазком по лицу, лейтенант округлял щеки, вздергивал подбородок. На стуле лежала аккуратно сложенная одежда.
— Мы думали, тебя в пятницу выпустят, — сказал я.
Самарин перестал бриться, вопросительно посмотрел на меня.
— Прокурор обещал в пятницу дать ответ, — объяснил я.
Убрав газетным лоскутком грязноватую пену, лейтенант сказал:
— Я никак не мог понять, отчего следователь вдруг вежливым и предупредительным стал.
Хотелось узнать, как там было и что, но внутреннее чутье подсказало: Самарин не расскажет этого.
— Они сообщили, почему арестовали тебя? — спросил я.
Самарин покачал головой.
— Просто выпустили, и все.
— Даже не извинились?
— Нет.
Самарин стоял ко мне вполоборота, а когда повернулся, то я увидел кровоподтек на его лице, несколько ссадин, с ужасом спросил:
— Кто это сделал?
Он не ответил. Чувствуя, как дрожит голос, я добавил:
— Надо прокурору пожаловаться.
— Бесполезно, — пробормотал Самарин.
Разволновавшись по-настоящему, я начал расспрашивать его. Он по-прежнему молчал. Я верил и не верил своим глазам. Прошло всего четыре дня, а человека будто подменили.
Может, так только казалось мне? Может, Самарин просто устал и собирается рассказать обо всем после?
Сколько должен был испытать и пережить человек, чтобы случилось такое? Кто был виноват в этом? Я решил успокоиться, посоветоваться с Волковым — он обещал сегодня прийти.
Успокоиться не удалось. Стоило взглянуть на Самарина, как внутри у меня все словно бы переворачивалось, пальцы сами сжимались в кулаки. Если бы я увидел сейчас тех, кто увел Самарина! И сразу возникла мысль — эти люди всего лишь исполнители, виноват кто-то другой. «Кто?» — спрашивал я себя и не находил ответа.