Я рассказал. Ничего не утаил, только чуточку смягчил наиболее неприглядные обстоятельства моей жизни за последние полгода. Моя откровенность Самарину понравилась.
— Теперь и познакомиться можно. — Он протянул мне руку. Она оказалась тяжелой, будто отлитой из свинца, хотя бывший лейтенант был среднего роста, даже ниже.
Волков назвал себя и добавил:
— Для хороших людей я просто Мишка. Но им, — он кивнул на Самарина и Гермеса, — мое имя почему-то не нравится.
— Фамилия тебе больше подходит, — заметил Самарин.
Пожимая мне руку, Гермес торопливо объяснил:
— Мой папочка в греческую мифологию влюблен, поэтому и выбрал мне такое имя. А фамилия моя Дурдыев, я наполовину русский, наполовину туркмен.
— Отец у него туркмен, — уточнил Волков.
— Да, да, — по-прежнему торопливо произнес Гермес. — Он пятнадцать лет в Краснодаре жил, там и женился. А сейчас в Чарджоу работает.
— Большой начальник! — сказал Волков.
— Не такой уж большой, — возразил Гермес. — Всего-навсего управляющий трестом.
— В переводе на армейскую должность — это командир полка, — сообщил Волков.
Гермес улыбнулся, явно довольный таким сравнением.
— Официальная часть окончена! — Волков по-свойски подмигнул мне. — Признавайся, жрать хочешь?
Я хотел сказать «нет», но сказал «да».
— Солдат всегда солдат! — провозгласил Волков и стал собирать на стол.
Кроме круглого стола с намертво прилепившимися к его поверхности газетными лоскутками, в комнате было четыре стула, одна табуретка и пять кроватей; две заправлены так, что самый въедливый старшина не придерется, а на третьей (около нее стоял раскрытый чемодан) валялась разбросанная одежда. На остальных кроватях ничего не было — даже матрасов. Грубо сваренные, уложенные крест-накрест металлические полосы, тронутые ржавчиной, напоминали решетку на окнах «губы», где мне пришлось в самом начале службы отсидеть пять суток за нарушение дисциплину Около двери стояла обшарпанная тумбочка — одна на всех. На подоконнике лежала стопка пожелтевших газет с маленькими дырочками на углах. Занавесок не было, и я понял, что на ночь окна закрываются самым простым способом — этими газетами. Возле тумбочки хлопотал Волков.
— У тебя, как я скумекал, ни сидора, ни чемодана? — обратился он ко мне.
Я смутился. Самарин негромко сказал:
— Перестань.
— Чего перестань? — огрызнулся Волков. — Выбрали старшиной — слушайтесь. Я ведь не просто так спросил, а сообразить хочу, что и как.
Мне стало неловко. И тут я вспомнил о продуктовых карточках, торопливо выложил их на стол:
— За сегодняшний день хлеб еще не получен!