У мамы была патологическая ненависть к Ленинакану и ко всему, что с ним связано. Ее отношение к городу казалось и странным, и смешным. Она никак не могла смириться с тем, что вышла за ленинаканского провинциала и он сгубил ей жизнь. Я еще в раннем возрасте заметил, что мама всегда винила в своих несчастьях всех на свете, кроме себя. И если даже винила, то прибавляла себе заслуги и как бы невзначай делала себе комплименты. «Да, я не права, нельзя быть такой доброй!» Или: «Я дура, они сели мне на голову, потому что я чересчур щедрая!»
И все в этом роде.
Вообще так поступает девяносто процентов так называемых самокритичных людей. В приступе самобичевания они обязательно добавляют, что это из-за этих хороших качеств все и произошло. Нет чтобы честно признать, что они просто идиоты.
Мама в этом смысле не исключение: с нее можно было писать хрестоматию по психологии и учить, как нельзя жить. Она была сильным, властным человеком. Но эта сила работала на ее разрушение. Она, как сама признавала, не за того мужчину вышла замуж, но почему-то в этом были виноваты ее родители. Они не пустили ее вовремя развестись. А она родителей слушала, уважала, жалела и не хотела причинять им боль.
Зная характер мамы, я с уверенностью могу сказать, что нет на свете чего-нибудь такого, чего мама бы захотела и не сделала. Она всегда добивалась всех целей, которые перед собой ставила. Например, она заставила – в буквальном смысле этого слова – отца отправиться с ней на курсы английского языка в Москву. Им уже было под сорок, но она решила, что они должны выучить английский и поехать за границу зарабатывать – и все! Через шесть месяцев изнурительной учебы они выиграли конкурс по всему СССР, среди нескольких сот абитуриентов, и были выбраны для поездки в Африку как специалисты русского языка и литературы. Мама была отличным методистом и преподавала в педагогическом институте. Ее уважали и слушались студенты. К ней на уроки приезжали со всего Союза. Она была настырна как танк и непоколебима, как Павел Корчагин. Кстати, мама очень любила этот образ и всегда его ставила мне в пример. Она русской грамматике могла научить даже табуретку, если бы поставила эту цель.
Отец же был, как я уже говорил, слабым человеком, и на курсах в Москве ему пришлось нелегко. Он несколько раз собирал чемодан и хотел сбежать от мамы и от учебы. Но не тут-то было – у мамы был напор, как у Ниагарского водопада. Она просто его заставила, убедила, сломала. И он все же вместе с ней сдал экзамен и прошел конкурс. Папа всегда эти московские полгода вспоминал с ужасом.