Это была незаурядная женщина, мать моего друга по двору Типача. Она была полькой по отцу. В нее и пошел Типач, голубоглазый и светлый. Тома была высокая, стройная, вульгарная женщина. Она сама имела мужиков, а не мужики ее. Во всяком случае, было такое впечатление. Толстозадые женщины-соседки, с которыми давно не спали мужья, завидовали Томе и ненавидели ее. Но она не замечала этого и со всеми была вежлива. Даже если ей фыркали вслед, она всем улыбалась.
Особенно во дворе тетя Тома любила меня.
Она курила, и часто ее можно было увидеть пьяной. Ее провожали домой мужики, и она этого не стеснялась, ей было плевать на общественное мнение. Для меня она была авторитетом, но я пока об этом не знал. Тома говорила, что ее сын Араик, он же Типач, – мой брат, потому что во дворе только у нас с ним были голубые глаза. Нам нравилось это слышать. Мама, естественно, была против этой дружбы и делала все, чтобы я с их семьей не имел ничего общего. Но чем больше мать протестовала, тем больше я убеждался, что мне тетя Тома нравится, что она клевая тетка и Типач мой друг – и все!
Тома часто оставляла Типача у нас дома и шла гулять с друзьями. Когда она воспитывала сына, это было слышно за квартал. У нее был низкий прокуренный голос и ненормативный лексикон. Мама ничего не могла поделать с этим, мы с Типачом дружили, ходили в ущелье и к ним домой. Дом у них был простенький: всего две комнаты, в углу стояли оранжевые пуфики, журнальный столик и мягкий диван, – во всяком случае, с нашей роскошью не сравнить. Зато было где бегать-играть. Мне у них дома было комфортно. Но иногда и я Типача приводил к нам домой, мама делала строгое лицо, но не могла нас не впустить. Тут в ней просыпался педагог, и, поскольку она начинала нас воспитывать, мы предпочитали играть или во дворе, или у него дома.
Однажды Тома оставила сына у нас и пошла в очередной раз гулять. Мы мирно играли, и мама начала нервничать, потому что было уже очень поздно, а от Томы никаких вестей. Мужа у нее, естественно, не было, и мама не знала, что делать. Вдруг слышим – скандал в подъезде. Тома блюет на дверь соседа этажом ниже и ругается матом. Араик стал жалобно ее звать. Вышла моя мать, что-то ей сказала. Наверное, что-то грубое. Тома маму выслушала, похлопала ее по плечу и повела сына за руку к себе на пятый этаж. Мама была в шоке. Она обвиняла отца, кричала на него, что тот не сказал Томе ни слова, даже не вышел на площадку, потому что ему наплевать на воспитание сына.