Сережик (Даниелян) - страница 97
– Смотри не урони.
Я взял ее двумя руками и стал важно подниматься по лестнице на второй этаж. Мы подошли к двери, папа, не постучав, толкнул ее, и мы попали в коридор незнакомой квартиры. Нас встретила какая-то бабка, поздоровалась тихим голосом, взяла у меня бутылку, потрепала по шапке, которую я пока не снял, и сказала, что я – мужик, настоящий мужчина. Потом провела нас в большую комнату с длинным столом.
Пахло чесноком и стоял пар. За столом сидели странные мужики, некоторые из них накрыли голову полотенцем, другие – лавашом. Я такого еще не видел. И прилип к папе. На нас никто не смотрел, все ели, склонившись над большими глубокими мисками. Притом из-под полотенец было видно, что они едят руками, без ложек. Я был поражен. Если бы мама увидела, как они едят, она, наверное, всех бы наказала.
Мы сели за стол. На нас никто не обращал внимания, все ели и не общались друг с другом. Как будто они были одни.
Бабушка усадила меня и принесла тарелку с неприглядной жижей. Я понял, что мне тоже надо будет ее есть. Папа сказал, что это хаш. Он был как суп, но в него надо накрошить сушеный лаваш, тогда он превращается в кашу. У меня забилось сердце, на меня стали смотреть все эти дяди – чавкая, фыркая и облизывая пальцы. Папа сказал, чтобы я делал как он. Он начал с чеснока, его добавляют по вкусу в суп. Папа мне помог. Потом соль, тоже по вкусу. Мне сказали, что очередность имеет значение. Если сперва покрошишь туда лаваш, то не сможешь правильно, по вкусу, добавить соль и чеснок. Я сделал, как надо. Папа уже спрятался под полотенцем и начал есть. Я решил тоже так сделать. Но не мог понять, как можно есть руками. И вообще, зачем есть руками, если есть ложка? Я огляделся и с ужасом обнаружил, что ложки нет. Потом увидел бабку, которая стояла у стола и прислуживала. Она подошла ко мне и спросила, чего я хочу. Я сориентировался и сказал:
– Ложку можно?
Тут отец вылез из-под полотенца и посмотрел на меня так, как будто я за столом пукнул.
И я понял: лучше бы пукнул! Нельзя было просить ложку!
На меня посмотрели еще и незнакомые дядьки – как мне показалось, неодобрительно. И мне стало ужасно стыдно. Я засучил рукава и начал, размазывая хаш по лицу, есть. Он попадал не только в рот, я вымазался до колен. Все начали смеяться, я не понял почему. Ведь я ем, как все, что тут смешного? Потом все стали говорить, что я молодец и настоящий мужчина. Я стал причиной того, что все начали друг с другом общаться и говорить, какой молодец мой отец, что меня привел с собой. И они обязательно расскажут своим маленьким детям, какой я богатырь и настоящий ленинаканский мужчина. Не то что некоторые из Еревана… которые едят хаш ложкой!