А спустя несколько дней, придя на усадьбу МТС, Паша увидела странную картину какой то здоровенный парень разбирал по узлам ее машину.
— Откуда ты взялся? — от злости у нее уже сжимались кулаки.
— Оттуда, дорогуша, — он сделал неопределенный жест и на замечание, что она не терпит грубиянов, довольно нагло посоветовал ей за всеми справками обратиться к товарищу Талалаенко, директору МТС.
Бледная и взволнованная стояла Паша перед входом в контору и читала приказ, который гласил «За выдающиеся успехи на севе и на пахоте трактористку П. Н. Ангелину повысить в должности и назначить кладовщиком на нефтебазу…»
Снова и снова перечитывала она приказ и не верила своим глазам. Недоразумение? Неувязка? Ведь это так низко, так подло…
Пулей влетела она в контору. В комнате было тепло, даже душно, но она дрожала, как в ознобе.
— Как вы могли подписать такой приказ? — в упор спросила она у сидевшего за столом Талалаенко. — Неужели вы способны на такой подлый поступок?
Он повел плечами.
— А может быть, это благородный… Мы освободили тебя от работы на тракторе потому, что печемся о твоем будущем.
— Кто это «мы»?
— Руководство эмтээс…
— В лице директора… самодура…
— Что-о? — Талалаенко даже привскочил от неожиданности. — Не ослышался ли я? Ты назвала директора самодуром?
Паша подтвердила все ею сказанное и, подскочив к столу, с силой взяла Талалаенко за руку, вытащила его на середину комнаты. Она уже не отдавала отчета своим поступкам.
— Под суд! К черту! — орал Талалаенко.
Надо ли говорить, какую обиду затаила Паша в душе. Она протестовала, требовала вернуть ее на трактор. Но никто из тех, к кому она обращалась, не хотел вникнуть в суть дела. Друзья советовали: «Не скандаль, смирись! Не лезь на рожон», — но она не успокаивалась. Дома тоже уговаривали сдаться, но она не считала свое сражение проигранным. Паша знала, что во всяком правом деле надо положиться на поддержку партии, и она пошла в политотдел машинно-тракторной станции.
Иван Михайлович Куров поднялся ей навстречу.
Паша подошла к столу. Губы у нее дрогнули в печальной улыбке. Куров, наоборот, взглянул на нее весело.
— Значит, устроила мамаево побоище, била, колотила директора и… не добила. Смело, бойко, но безрассудно.
— Вы-то откуда все знаете?
— Разведка у нас работает идеально.
— Меня оторвали от трактора, от земли… Кто имел на это право?
— Факт печальный, — сказал Куров. — Никто не имел права снять тебя с трактора. В этот вопрос мы внесем полную ясность. Я уже сообщил в обком партии. Приказ директора будет отменен.
Паша просто не знала, как отнестись к этим словам. Готова была разрыдаться от счастья.