Кулаки на селе негодовали, шипели:
— Дьявольская затея. Курносая-то Пашка, дочка голоштанного Ангелина, красный галстук нацепила. Не к добру это, люди добрые.
А встречая на улице мать Паши — Ефимию Федоровну, кулацкие подпевалы гнусавили:
— В партейных задумала вытянуть деток своих? Ну, это еще поглядим…
— И глядеть нечего, — отвечала Ефимия Федоровна, — мои дети далеко пойдут.
Колхоз только становился на ноги. Яростно сопротивлялся кулак. Но бывшие батраки и бедняки уже твердо знали свою дорогу, и свернуть их с этого пути было невозможно.
Над степью бушует гроза. Из края в край перекатываются оглушительные раскаты грома, слепящие молнии пронизывают низкие, нависшие над землей черные облака.
Воет, стонет донецкая степь…
Деревня будто вымерла. На улице ни души. Темнота. Наглухо закрыты ставни, погашены огни. Кто решится выйти на улицу в такую погоду?
Визгливо и жалобно скулят собаки.
Но вот скрипнула калитка на самом краю деревни. Маленькая фигурка пробежала вдоль заборов и скрылась за поворотом. Наконец она добралась до какой-то избы. В то же мгновение ударил гром, небо словно раскололось. И сразу же с новой силой полил дождь.
— Ты, Паша? Случилось что? — Наташа Радченко смотрела на подругу с испугом.
— Телята на ферме без присмотра. Бежим сейчас же.
— Так поздно? В такую непогодь?
Из кухни послышался разгневанный голос матери, запрещающий Наташе уходить из дому. Но Паша не сдавалась:
— Струсила? Эх ты!.. А еще красный галстук носишь. Я-то считала… настоящая подруга, верная…
— Не сердись. Давай переждем дождь, — Наташа умоляюще посмотрела на нее.
— Э, нет, такого не будет. Наш долг спасти стадо.
— Потому что твой батя председатель, поэтому!.. — злобно крикнула мать Наташи, суровая, грубоватая женщина. — Хочешь — беги, а моей Наташе там делать нечего.
— Странно, Екатерина Николаевна, вы рассуждаете, — возразила Паша, — не отцовский же колхоз. Значит, все должны беречь его добро.
Екатерина Николаевна подбоченилась и ядовито отрезала:
— Ну и береги, ежели ты такая сильная!
Больше часа, вздрагивая при каждом ударе грома, добиралась Паша до фермы. Дождь не унимался, и его косые, хлесткие плети больно били по спине.
…Продрогшие, оглушенные раскатами грома, телята сбились в кучу. Паша скинула с себя стеганую телогрейку и поочередно укрывала то одного, то другого.
Затем пошла доставать корм. Снаружи послышались чьи-то приглушенные голоса. Кто бы это мог быть? Она остановилась, прислушалась. Шаги приближались.
В темноте заметила, как прошмыгнула чья-то фигура, смутная и расплывчатая. Кто-то нашаривал рукой железную задвижку, запиравшую ворота, и злобно говорил: