— Голодраные хозяева, даже запоров путных не сделают. Тоже мне коммуния!
— Орать-то зачем, — раздраженно отвечал другой. — Нож острый, работенка недолгая.
Скрипнули ворота.
— Эй, есть здесь кто живой?
Паша сделала шаг вперед, она вся дрожала. Неужели перережут телят?
В это же мгновение она увидела, как здоровенный парень схватил теленка за шею и занес над ним нож.
— Не смей! — крикнула Паша.
Пришельцы замерли. Надо действовать, не дать им опомниться. Не помня себя, Паша кинулась на бандитов.
Тот, что стоял с ножом, размахнулся. Но Паша ловко вывернулась и вцепилась в его руку зубами. Он закричал.
Какое-то мгновение Паша стояла неподвижно, тяжело дыша. Вдруг она почувствовала сильный удар по руке. Защищаясь, она толкнула бандита. Тот, видимо, зацепился за корыто, потерял равновесие. Упал и на четвереньках пополз в открытую яму, в которую складывали корм для скота. Паша схватила лопату и ударила бандита по голове. Потом наглухо захлопнула крышку люка.
Паша с трудом сдерживала волнение, вот-вот расплачется. Она отошла подальше от люка. Провела рукой по лицу. Из уголка рта текла кровь. В крови были руки. В ту минуту послышался жалобный стон.
— Выпусти! Душно!..
Пришелец, запертый люком, то жалобно стонал, то угрожал, то упрашивал освободить его.
Вооружившись лопатой, Паша с волнением ждала рассвета. Как томительно это ожидание! Кажется, что со всех сторон кто-то крадется к ферме, вот уже явно ходит вокруг, шарит руками по стене.
Неподвижно простояла час, другой, третий. Но вот, наконец, медленно наступил рассвет.
Паша услышала голоса. Нет, она не ошиблась. Это голос Наташи.
— Давайте скорее! Там Паша…
Толпа приближалась. Первыми вбежали Наташа и брат Николай. Они увидели, как изменилось лицо девочки: под глазами залегли глубокие синие тени, губы побелели. Но по-прежнему блестели глаза.
— Паша, что с тобой? — Наташа подбежала, увидела кровь.
Вошли отец и мать.
— Боже мой, Пашенька! — мать беззвучно заплакала.
Никита Васильевич прошелся по ферме, подошел к закрытому люку.
— Крепко прихлопнула. — Он с гордостью смотрел на свою дочь. — Один был?
— Еще с Федуном. Удрал, гад!
— Далеко не убежит… Из-под земли достанем, — отозвался Николай. — Как же это случилось?
— Сам видишь, — сказала Паша и заплакала. — Даже не верится, что одолела в такой драке.
— Подлые люди! — крикнул Никита Васильевич. — А Федуна надо словить. Он уже сидел за убийство, но выкрутился.
Николай принес ведро воды, достал кружку. Ефимия Федоровна разорвала белый платок, перевязала рану.
— Ну, собирайся домой, — сказал отец.
Паша с огорчением посмотрела на него.