В семье Ангелиных Иван был окружен заботой и лаской. Светлана часто читала ему вслух книги, журналы, газеты. Ощущение того, что он в родном доме, а не где-то на чужбине, помогало ему переносить боль. Вскоре состояние его улучшилось, и он заявил, что, пожалуй, теперь сможет, наконец, заняться изучением трактора. Да, изучением трактора, о котором мечтал он с детства.
Как-то под вечер Иван пришел в поле. Встретил его Антон Дмитриев и предложил проводить к Паше.
— Зачем же? Я сам дойду, — и зашагал так, что Дмитрий едва за ним поспевал.
Увидав его, Паша остановила трактор, соскочила на землю.
— Кто привел тебя сюда? Ты со Светланой?
— Я полевые дороги не позабыл, Паша, — ответил он с тоской в голосе.
Антон Дмитриев глубоко вздохнул и посмотрел на него глазами, полными слез: никогда еще судьба другого человека не волновала его так, как судьба Ивана.
Паша поняла, что Иван соскучился по степным просторам, по их благодатным местам.
— Еще бы, здесь мне все знакомо, здесь я с закрытыми глазами не потеряюсь. — И он вспомнил, как Паша, когда он еще был мальчиком, водила их в дальние экскурсии, собирала с ними лекарственные травы…
Неожиданно Иван попросил Пашу прокатить его на тракторе, и она исполнила эту просьбу. Дмитрий помог ему взобраться на машину. Паша завела мотор, и трактор плавно тронулся с места.
Проехав круг, Паша увидела, что Ваня плачет. Она выключила мотор, решила, что для него это слишком тяжелое испытание, но он не хотел останавливаться и принялся доказывать ей, что должен научиться управлять трактором. Нельзя же ему, деревенскому парню, оторваться от земли.
Потом он неожиданно умолк, опустил руку и, наконец, сошел с трактора.
— Тяжело бедняжке, тоска гложет, — сочувственно сказал Дмитриев.
Иван присел на бугорке передохнуть. Перед ним лежала бескрайная донецкая равнина, вся сверкающая переливами предзакатных красок. Но он всей этой прелести не видел.
— Не могу жить без работы! — говорил он Паше. — Человек должен что-то делать. Я так устал… Надо попробовать свои силы. Неужели все кончилось? Нет, не может быть! Я еще сумею бороться за жизнь. А если не сумею втянуться, приспособиться, то ведь и жить-то нет смысла.
Паша сказала, что считает своей ошибкой то, что согласилась прокатить его на тракторе. Не надо было делать этого.
— Да нет же! — всполошился Иван и схватил ее за руку. — Мне было так хорошо… так хорошо! Я только теперь начинаю понимать, как важно для меня не оторваться от земли.
Время шло к ужину. В степи наступила тишина. Умолкли моторы. Трактористы подходили к Ивану, молча жали ему руку и так же молча рассаживались полукругом на траве.