— А что показывать-то, — развел огромными ручищами Загорулько, — я же не восходящая звезда, как твой Коссе.
— Значит, по наклонной вниз ползешь?
— Как сказать… в обозе не плетемся, и то слава богу.
Загорулько стал жаловаться на то, что он никак не хотел после войны за колхозные дела браться, приехал к отцу, думал у него отсидеться, а потом понял, что «председателям нынче сытнее живется», вот и пошел в председатели. Он совсем не стеснялся в выражениях, и его нутро шкурника так и вылезало наружу.
— Значит, жив еще ваш батя? — удивилась Паша, вдруг вспомнив того марьяновского мужичка Загорулько, который был кротким и добрым холопом у кулака Панюшкина.
— А чего ему поделается? Недарма, что за восьмой десяток перевалило, а крепкий, — сказал Загорулько и вдруг, вспыхнув, с раздражением глянул на Пашу сверху вниз. — Ну, а тебе-то что… ты чего выискиваешь? Должна знать, с кем дело имеешь. Заслуженный я человек, фронтовой. Боевыми медалями награжден.
Она еще раз спокойно объяснила ему, что хочет заняться его колхозом, что это сами колхозники пригласили ее сюда.
Чтобы смягчить неловкость, Загорулько перевел разговор на какую-то давнюю историю с получением леса для строительства фермы и болтал еще о чем-то явно второстепенном.
Ближе к вечеру, на общем собрании колхозников все выяснилось досконально. Загорулько еще пробовал вывернуться, лгал, бил себя в грудь, «бренчал» медалью, кричал: «За что боролись, за что кровь проливали на фронтах с проклятым фашизмом!» Не помогло. Ни один человек за него не заступился, все подтвердили, что Загорулько довел колхоз до полного разорения.
— Фашизм мы не терпим в любом виде, — заявила под гром аплодисментов Паша, — как не терпим и тех, которые свои личные интересы, свое благополучие ставят превыше государственных. Скажу по секрету, распалил во мне злость этот ваш главарь, бряцающий медалью. С такими оголтелыми «деятелями» нам не по пути, — заключила она и, поправив спадавшую на лоб кубанку, ясным взором обвела сидевших в зале колхозников.
И когда Паша обернулась для того, чтобы еще раз посмотреть в подлющие глаза этого лысого хлюста, его уже не было, а место за столом президиума занимал тот самый славный парень Петр Веселый с волнистой гривой волос, которого на правлении рекомендовали председателем колхоза.
Колхоз имени Мичурина шел в гору. Паша следила за его ростом и радовалась его успехам.
Спустя несколько месяцев она снова побывала у мичуринцев и воочию убедилась, что жизнь у них бьет ключом. Можно было подумать что в этом хозяйстве никогда и не было упадка. На одном поле заканчивали уборку гречихи, а уродилась гречиха в том 1950 году на диво — не сам-четыре, а все сам-двадцать пять, по двадцать пять центнеров получили с гектара. На другом поле копали картофель, на третьем — убирали капусту, на четвертом — сеяли перекрестным способом по черным парам озимые, а неподалеку от колхозного двора, у новой, недавно отстроенной электростанции мощностью в сто киловатт хлопотали колхозные электрики.