И Павел расставляет по местам: «И вы – тело Христово, а порознь – члены»(12:27). И низвергает с высот самомнения: «Все ли Апостолы? Все ли пророки? Все ли учителя? Все ли чудотворцы? Все ли имеют дары исцеления? Все ли говорят языками? Все ли истолкователи?» судя по перечислению спектр амбиций «дароносцев» был обширен. Но Павел, в принципе, его принимает. Более того. Он готов «показать путь ещё превосходнейший», ревнующим о дарах «ещё больших». Он и сам готов быть в числе стремящихся к большему.
Главное не сам дар, но чувство, с которым ты его применяешь, – утверждает он. «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звучащая или кимвал звучащий». Метафора, прозвучавшая через века.
И далее следуют расширенное толкования этой метафоры, переходящие в своеобразный гимн любви к ближнему в её взаимосвязи и отклике между дающим и принимающим: «Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а любви не имею, – то я ничто» (13:2). Любовь не бескорыстие, но жертва вечная, ибо «она долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, не превозносится, не гордится, не раздражается, не мыслит зла, не ищет своего, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (13:4–7). И любовь вечна, «никогда не перестаёт, хотя и прекратятся, и языки умолкнут и знание упразднится».
Всё, что мы знаем и можем, знаем и можем «отчасти». И «когда настанет совершенное, тогда то, что отчасти прекратится». И «оставив младенческое», «став мужем» «мы видим как бы сквозь тусклое стекло гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь я знаю отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан». – рассуждение, чем-то перекликающееся с Платоновой пещерой. Но главное, что всегда пребывает вера, надежда, любовь Но любви больше. Тем провозглашается вечность чувств человеческих сравнительно всех деяний человека. Но подлинность вечности пребывает в любви, ибо она исходит из вечности любви божественной. И которой, по-видимому, был обделён Павел с его гимном любви, исходящим из несбывшегося чувства. И призыв «Достигайте любви» переходит в следующую главу.
Главу, посвященную уже пророчествам, ибо о них следует «ревновать особенно». И здесь личное чувство потребности любви созидательной преломляется в инструментализм применения полезным образом. Он всё же не поэт, но апостол-практик. И взаимопонимание братии для него абсолютный императив, который должен достигаться в каждый момент существования общины. Тем более, в моменты проповедования. Они, проповеди, должны быть не просто обращены в пространство безликое. Но услышаны, поняты и прочувствованы каждым из присутствующих: «Ибо кто говорит на незнакомом языке, тот говорит не людям, а Богу, потому что никто не понимает его, он тайны говорит духам; а кто пророчествует, тот говорит людям в назидание, увещевание и утешение» (14:1–2). Община прежде всего, и назидать ближнего – первейшая обязанность брата каждого: «Кто говорит на незнакомом языке, тот назидает самого себя, а кто пророчествует, тот назидает церковь» (13:3). Любить – значит быть полезным церкви в целом, её «назидать», но не себя.