Павел вновь и вновь повторяет, пользуясь любыми доступными сравнениями, что проповедь только тогда нужна и полезна, когда будет воспринята слушателями: «Так, если и вы языком произносите неразумительные слова, то как узнают, что вы говорите? Вы будете говорить на ветер» (14:9) И мимоходом роняет глубокую мысль: «Сколько, например, различных слов в мире, и не одного из них нет без значения». – Не сами слова по себе несут нечто особенное для нас, но связанные с ними значения назидают нас: «Но если я не разумею значение слов, то я для говорящего чужестранец и говорящий для чужестранец». (14:11). Но любое общение должно происходить как обмен смыслами постигаемыми: «Ибо когда я молюсь на незнакомом языке, то хотя дух мой и молится, но ум мой остаётся без плода». (14:14) Но, сколько непонятных слов можно добавить! И Павел призывает поэтому: «Так и вы, ревнуя о дарах духовных, старайтесь обогатиться ими к назиданию церкви. А потому, говорящий на незнакомом языке, молись о даре истолкования» (14:12–13). А не презирай и отрицай его с презрением.
Церковь всегда у Павла в фокусе его внимания. И отметим необычное для него внимание к уму, интеллекту и пониманию. Обычно он с презрением высказывается о человеческой мудрости, предпочитая обращаться к божественной мудрости откровения и эмоциональности восприятия. Но здесь важен и «плод общения» для ума, для понимания. И дух и ум становятся равными в общении с Богом: «Что же делать? Стану молиться духом, стану молиться и умом; буду петь духом, буду петь и умом». Но для незнающего языка простолюдина твоя молитва, даже произнесённая с чувством, останется «гласом вопиющего в пустыне», ибо не сможет он разделить с тобой Благодарения: «ты хорошо благодаришь, но другой не назидается» (14:17), а потому и чувства твои и слова неполезны.
И в качестве примера приводится собственный: «я более всех вас говорю языками, но в церкви лучше пять слов сказать умом моим, чтобы и других наставить, нежели тьму слов на незнакомом языке» (14:18–19). Отметим, «умом моим» задействованных, а не на языках заимствованных.
Возвращаясь к любви: любить для Павла – это растворить своё «я» в ближнем, жить в нём и для него, в совместности единого существования, единым словом, одной мыслью, одной молитвой. И Павел готов преодолеть себя для достижения такого уровня общения с братией, понимания ею. Достичь высшего воплощения его любви к ней.
И он терпелив в своих обращениях: «Братия! Не будьте дети умом: на зле будьте младенцы, а по уму будьте совершенны» (14:20). И прибегая к Писанию, допускает возможность непонимания Господа: «языки суть знамение не для верующих. а для неверующих; пророчество же не для неверующих, а для верующих» (14:22). Ибо в понимании крепость церкви. Иначе неизбежность распада: «Если вся церковь сойдется вместе, и все станут говорить незнакомыми языками, и войдут к вам незнающие или неверующие, то не скажут ли, что вы беснуетесь?». Речь идёт, по-видимому, о харизматической общине, в которой каждый, приводя себя в транс, «говорит незнакомыми языками» в одиночестве среди церкви, наполненной такими же. «Но когда все пророчествуют, войдет кто неверующий или знающий, то он всеми обличается, всеми судится». И, неизбежно, по мнению Павла», «поклонится Богу скажет: истинно с вами Бог». Картинка из гностицизма или времён Просвещения: все заблуждаются от незнания и знание – путь к истине.