И переходит к столь привычным общим рассуждениях о Христовом предназначении в рамках устоявшегося благовествования: «Ибо любовь Христова объемлет нас, рассуждающих так: если один умер за всех, то все умерли. А Христос за всех умер, чтобы живущие уже не себя жили, но для умершего за них и воскресшего». Т. е. искупление здесь выступает, по-прежнему, формой обмена. Но Павел приходит здесь к иному выводу: он отрицает все прошедшее, как произошедшее «по плоти»: Потому отныне мы никого не знаем по плоти; если же и знали Христа по плоти, то ныне уже не знаем. Итак, кто в Христе, тот новая тварь, древнее прошло, теперь всё новое» (5:16–17). Т. е. «отряхнём его прах с наших ног», даже, если это прах Иисуса, – мы знаем только Христа воскресшего. Впрочем, это вполне закономерный радикализм воссоздателя новой религии и нового человека в ней. Тем более, что преобразования санкционированы Богом, «Иисусом Христом примирившего нас с Собою и давшего нам служение примирения, потому что Бог во Христе примирил с Собою мир, не вменяя людям преступления их» (5:18–19). И заключает, обращаясь со словами примирения к своим собеседникам, наконец вспоминая об их существовании: «Итак, мы – посланники от имени Христова, и как бы Сам Бог увещевает через нас; от имени Христова просим: примиритесь с Богом» (5:29), тем самым определив свой исключительный статус посланника Христова.
И завершает главу стандартной формулой благовествования: «Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы сделались праведными пред Богом». Когда не знаешь, как закончить, лучше всего это сделать ни к чему не обязывающей общей фразой.
Но не надо спешить с окончаниями. Павел явно не готов к этому и продолжает свое «умоление» в адрес коринфян: «мы … умоляем вас, чтобы благодать Божия не тщетно была принята вами» (6:1). «Ибо время теперь благоприятное, вот теперь день спасения», – убеждает он, приводя соответствующую ссылку на Писание. И уже в который раз возвращается к отличным «от других» достоинствам своего служения: «Мы никому ни в чем не полагаем претыкания, чтобы не было порицаемо служение, но во всем являем себя, как служители Божие, в великом терпении…» и далее следует обширнейшее перечисление бедствий, претерпеваемых Павлом за время его служения, и добродетелей, при том проявляемых. Павел явно увлёкся, игнорируя терпение своей аудитории, ибо чтобы прослушать этот список, она должна проявить величайшее смирение в своей терпимости. Даже, при том, что этот список достоверен. Но он приводится явно не вовремя. И лишь к одиннадцатому стиху это перечисление заканчивается и Павел обращается к слушателям в уверенности своей убедительности: «Уста наши отверстны к вам, Коринфяне, сердце наше расширено. Вам не тесно в нас, но в сердцах ваших тесно. В равное возмездие – говорю как детям, – распространитесь и вы» (6:11–13). Насколько уместно обращение «как к детям» к своим строптивым слушателям, вызывает сомнение. Но, видимо, Павел уже свыкся с позицией родителя, более мудрого, что не способен перестроиться применительно к создавшейся ситуации. Тем более, что он говорит «От Бога».