– Я помогу Бесси принести поднос, – сказала она.
Когда были принесены еще стулья, столик, чтобы поставить на него поднос, и наконец сам поднос – причем все сопровождалось фырканьем и вздохами Бесси, – я начала сожалеть, что предложила выпить чая на воздухе. Это тоже казалось легкомысленным, и я не собиралась поднимать такую суету. Потом, когда мы уселись, солнце зашло за тучу и сразу же стало холодно. Я чувствовала себя идиоткой, но была бы еще большей идиоткой, если бы сказала, что нам надо удалиться в дом, прихватив с собой чашки с чаем. Кутаясь в шаль, я обхватывала руками чашку, чтобы согреться.
Молли сидела с безучастным видом, без каких-либо замечаний предоставляя крутиться вокруг нее суматохе из чашек, блюдец, стульев и шалей. Я продолжала разглагольствовать о необычайно ясной погоде, о письме от Уильяма Бакленда, сообщавшего, что теперь он появится у нас через несколько недель, и о том, что Маргарет не может к нам присоединиться, потому что отправилась отнести баночку с кремом одной молодой матери, у которой воспалились соски.
– Полезная вещь этот крем, – только и обмолвилась Молли.
Когда я спросила, как они поживают, она открыла причину своего к нам прихода.
– Мэри не в порядке, – сказала он. – Все время была не в порядке, как полковник уехал. Хочу, чтобы вы помогли мне это уладить.
– Что вы имеете в виду?
– С полковником я совершила ошибку. И знала, что совершаю, а все-таки совершила.
– Что вы, я уверена, что вы не…
– Мэри работала с полковником все лето, нашла ему хорошего крока и всевозможные антики для его коллекции, но ни разу не получила от него деньги. Я тоже о них не спрашивала, потому что думала, что он оплатит ее труд в конце сезона.
Я и раньше подозревала, что никакие деньги между полковником Бёрчем и семьей Мэри из рук в руки не переходили, но подтвердилось это только теперь. Возмущенная его поведением, я скрутила концы своей шали.
– Но он ничего не дал, – продолжала Молли Эннинг. – Просто уехал со своим кроком и антиками, а все, что он дал ей, так это медальон.
Я слишком хорошо знала об этом медальоне: Мэри носила его на шее, но всякий раз вытаскивала, чтобы показать Маргарет, когда они обсуждали полковника Бёрча. Там хранилась прядь его волос.
– И он ни слова не написал, с тех пор как уехал. Так что я сама ему написала. Вот где мне нужна ваша помощь. – Она полезла в карман старого пальто, бывшего на ней, а раньше, вероятно, принадлежавшего Ричарду Эннингу, и вытащила письмо. – Я уже написала его, но не знаю, дойдет ли оно до него в таком виде. Дошло бы, если бы было послано в такой городок, как Лайм, но Лондон же намного больше. Вы знаете, где он живет? – Молли Эннинг сунула письмо мне в руки. «Полковнику Томасу Бёрчу, Лондон» – вот что было написано вместо адреса.