Я замерла, держа руку на челюсти ихтика. Значит, и этот бедный образец отправится в дом какого-нибудь богача, чтобы на него никто не обращал внимания среди всего этого золота и серебра? Я едва не всхлипнула.
– Значит, он, – кивнула я в сторону месье Прево, – скажет месье Кювье, что тот плезиозавр не подделка? Что у него действительно маленькая голова и длинная шея и что я не соединяла вместе двух разных животных?
Месье Прево, прервав свой осмотр, быстро глянул на меня с таким видом, что я невольно подумала: по-английски он понимает лучше, чем говорит.
– В этом нет необходимости, мисс Эннинг, – улыбнулся моим словам мистер Лайель. – Барон Кювье полностью убежден в достоверности того экземпляра, даже без осмотра его месье Прево. Он ведет обширную переписку с разными вашими соратниками: преподобными Баклендом и Конибиром, мистером Джонсоном, мистером Камберлендом…
– Я не стала бы называть их моими соратниками, – пробормотала я. – Я им нужна, когда им что-то от меня требуется.
– Они питают к вам огромное уважение, мисс Эннинг, – возразил Чарлз Лайель.
– Ладно.
Я не собиралась спорить с ним о том, что думают обо мне эти люди. У меня была работа, которую надо было сделать. Я снова начала скоблить кость.
Констан Прево встал на ноги, отряхнул колени и заговорил с мистером Лайелем.
– Месье Прево спрашивает, есть ли у вас покупатель на этого плезиозавра, – объяснил тот. – Если нет, то он хотел бы приобрести его для музея в Париже.
Я уронила лезвие и села на пятки.
– Для Кювье? Месье Кювье нужен один из моих плезиков? – У меня был настолько ошарашенный вид, что оба они не смогли удержаться от смеха.
Маме не составило никакого труда стащить меня на землю с того облачка, на котором я парила.
– Сколько французы платят за антики? – захотела она узнать через минуту после того, как приезжие отправились обедать в «Три чаши». – Они раскошелятся или же будут гоняться за дешевизной еще пуще англичан?
– Не знаю, мама. О цене мы не говорили, – солгала я. Найдется и лучшее время сказать ей о том, что я согласилась продать плезика всего за десять фунтов – настолько растрогал меня француз. – Мне не важно, сколько он заплатит, – добавила я. – Просто теперь я знаю: месье Кювье очень хорошего мнения о моей работе. Для меня это уже достаточное вознаграждение.
Мама, стоя в дверном проеме, подалась вперед и смерила меня многозначительным взглядом:
– Значит, ты называешь этого плезика своим, да?
Я нахмурилась, но не ответила.
– Его нашли Деи, разве не так? – продолжала она, как всегда беспощадная. – Они его нашли и выкопали, а ты купила его у них – так же как мистер Бакленд, лорд Хенли или полковник Бёрч скупали у тебя образцы и называли их своими. Ты стала коллекционершей, как они. Или барышницей, потому что ты его перепродаешь.