Я почувствовала к ней жалость. Дождь припустил, и с полей шляпки на ее лицо падали капли. Было слишком мокро, чтобы шить или вязать, а ведь нет ничего хуже, чем не иметь никакого занятия во время дождя.
– Почему ты просто не отвернешься, когда он туда спускается? – спросила я, пытаясь хоть чем-то ей помочь. – Он ведь не будет размахивать своим мужским достоинством у тебя на глазах. Для такого он слишком хорошо воспитан.
Фанни пожала плечами.
– А ты когда-нибудь видела эту штуку у мужчин? – спросила она чуть погодя.
По-моему, это был первый вопрос, который она задала мне за десять лет. Возможно, дождь вконец ее измотал.
Вспомнив о белемните, который мисс Элизабет показывала Джеймсу Футу на этом пляже много лет назад, я улыбнулась:
– Нет. Только у Джо, когда он был маленьким. А ты?
Я думала, что она не ответит, но она сказала:
– Только раз, в «Трех чашах». Один тип тогда так напился, что спустил брюки в кухне, решив, что это уборная!
Мы обе рассмеялись. Секунду я прикидывала, не смогли бы мы с ней вновь начать старую дружбу.
Шанса для этого нам не выпало. Не было никакого предостережения: ни галька не осыпалась, ни камни, откалывающиеся от других камней, не рокотали. Все произошло так неожиданно: миг, в который мы с Фанни смеялись возле утеса, болтая о мужских причиндалах, сменился мигом, когда этот утес просто упал и я оказалась сбита с ног и погребена под толстым слоем каменистой глины.
Не помню, как я сделала это, но, пока утес рушился на меня, я успела вскинуть руку ко рту и таким образом могла какое-то время дышать. Я ничего не видела и, как ни билась, совершенно не могла шевельнуться, потому что глина, холодная, влажная и тяжелая, прочно меня удерживала. Я не могла даже крикнуть. Все, что я могла, – это думать, что мне предстоит умереть, и гадать, что скажет мне Бог, когда я перед Ним предстану.
Долгое, очень долгое время ничего не происходило. Потом я услышала скребущиеся звуки и почувствовала, как меня хватают чьи-то руки и вытирают мне глаза, и, открыв их, увидела перекошенное ужасом лицо мистера Бакленда и подумала, что встреча с Богом, возможно, пока откладывается.
– О Мэри! – вскричал он.
– Сэр… Вытащите меня, сэр!
– Я… я… – Мистер Бакленд тянул камни и комья глины, но не мог сдвинуть их с места. – Слишком тяжело, Мэри. Я не смогу вытащить тебя один. – Пребывая в каком-то оцепенении, он словно не мог думать здраво.
Потом мы услышали плач. Мы совсем забыли о Фанни. Она находилась всего в нескольких футах от нас и не была так же сильно засыпана, как я, но на лице у нее была кровь. Она начала кричать, и мистер Бакленд вскочил на ноги и подошел к ней. Глина вокруг нее была податливее, и ему удалось сдвинуть ее настолько, что он смог ее вытащить. Он вытер ей кровь с лица, но при этом сбил шляпку у нее с головы, потому что был испуган и неуклюж. Порыв ветра подхватил ее и покатил вниз по пляжу. Потеря шляпки, казалось, огорчила Фанни больше, чем само происшествие.