Горечь, с какой Иван вспоминал об этих событиях, говорит о том, как часто и сильно его сердили в детстве. Но в той обстановке он не всегда мог прямо высказать свою досаду и злость. Эта необходимость сдерживаться питала в нем раздражительность и затаенное озлобление против людей. К тому же бояре всячески потакали самым низменным и жестоким сторонам натуры Ивана, когда по его приказу сбрасывали с высокого крыльца ему на потеху щенят и котят. Еще большее удовольствие доставляло ему мучение людей, когда он вместе с группой молодежи носился по московским улицам и давил конями прохожих.
Безобразные сцены своеволия и насилий, среди которых рос Иван, превратили его детскую робость в нервную пугливость, из которой с годами развилась наклонность преувеличивать опасность. Иван рано привык думать, что окружен только врагами. Ребенок-сирота превращался под влиянием окружающих его бояр в подростка с наклонностями тирана-мучителя. Очень скоро они сами это почувствовали, когда в конце декабря 1543 г. государь приказал своим псарям затравить собаками князя Андрея Михайловича Шуйского, который раздражал Ивана своими дерзостями и своеволием.
С момента падения клана Шуйских решающее влияние на Ивана стали оказывать его родственники князья Глинские, также устранявшие соперников ссылками и казнями и вовлекавшие в свои меры юного великого князя, играя на жестоких инстинктах, и даже поощряя их в Иоанне. Главную роль в управлении государством теперь играли родные братья матери Ивана IV, Елены Васильевны Глинской, Юрий и Михаил Васильевичи. За четыре года власти они успели навлечь на себя ненависть как среди простого народа, так и среди бояр.
Между тем приближалось 16-летие государя — время, когда кончалась опека над ним. С мая по август 1546 г. он находился в Коломне при войске, собранном в связи с вестью о возможном нападении крымского хана Сахиб Гирея. В то время по его приказу были казнены князь Иван Иванович Кубенский и бояре Василий Михайлович и Федор Семенович Воронцовы. Федор-Демид Семенович Воронцов до этого снискал любовь подрастающего Ивана IV. Шуйские несколько раз неудачно пытались удалить его от двора; наконец, в 1543 г., он был сослан в Кострому. Когда подвергся опале глава Шуйских, Андрей, Иоанн тотчас же вернул из ссылки своего любимца. Когда в 1546 г. произошло столкновение царской свиты с новгородскими пищальниками, великий князь велел дьяку Захарову расследовать дело. Последний донес, что пищальники действовали по наущению Федора Воронцова и его племянника Василия Михайловича, а также князя Кубенского. Летописцы говорят, что дьяк оклеветал бояр и что Федор Воронцов виновен был только в желании управлять государством без всякого вмешательства Ивана.