Как-то на одном из экзаменов Зверев решил показать комиссии восьмиручное исполнение Пятой симфонии Бетховена. Много лет спустя Пресман вспоминал об этом экзамене: «Я никогда не забуду позы и выражения лица С. И. Танеева, когда мы вчетвером подошли к инструментам, сели за них и… перед нами не было нот. Он положительно вскочил с места и с ужасом спросил: «А ноты?» Совершенно спокойно Зверев ответил: «Они играют наизусть…»
Хорошо ли, плохо ли мы играли, не помню, только С. И. Танеев никак не мог успокоиться и все твердил: Да как же так?! Наизусть?»
Чтобы его окончательно «доконать», Зверев велел нам сыграть еще Скерцо из Шестой симфонии Бетховена, что мы с таким же успехом и исполнили».
Зверев водил ребят в театры[26], на концерты. Огромное впечатление на них произвели Исторические концерты, которые давал в 1885–1886 годах Антон Рубинштейн. В их программах прозвучал грандиозный цикл фортепианных концертов, начиная от сочинений классиков, заканчивая произведениями современных композиторов. Рахманинов был потрясен игрой великого пианиста: «Вот как мы учились играть в России: Рубинштейн давал свои Исторические концерты в Петербурге и Москве. Он, бывало, выйдет на эстраду и скажет: «Каждая нотка у Шопена — чистое золото. Слушайте!» И он играл, а мы слушали».
Ребятам довелось лично пообщаться с их кумиром. Однажды Рубинштейн пришел в гости к Звереву. Он захотел послушать его учеников. С огромным волнением ребята по очереди подходили к роялю и играли. Потом Рубинштейн сам сыграл для них бетховенскую сонату. Это исполнение осталось у всех в памяти навсегда.
Николай Сергеевич был очень требовательным педагогом. Мальчики должны были беспрекословно его слушаться. Любая провинность строго наказывалась. Он не выносил лжи, хвастовства, лени. Но, несмотря на это, ребята очень любили учителя. Николай Сергеевич составлял точное расписание занятий, и ничто не могло его нарушить.
Уроки начинались в 6 часов утра. Два раза в неделю кто-то из ребят в это время уже должен был сидеть за роялем. Иногда, находясь в полусонном состоянии, мальчики играли плохо, спотыкались. Такая игра будила Зверева. И его появление сразу же приводило играющего в рабочее состояние. Конечно, после безделья в Петербурге такой режим не понравился Рахманинову. Но скоро он привык. От беспечности и шаловливости не осталось и следа.
В доме Зверева часто собиралось интересное общество. Это бывали профессора университета, видные московские адвокаты, врачи, музыканты, художники, актеры. Такая атмосфера способствовала общему развитию Сергея.