Властители душ (Грундманн, Эллерт) - страница 166

Пустынны длинные переулки и дворы, в которых раньше толпился народ; пусты дома, высокие, трехэтажные, со стенами без окон, дома, которые Давуд эль Каинока считал неприступными. Теперь вы видите это, иудеи Ятриба: щит не защита; защита — только меч. Теперь вы видите это. Тот, кто полагается на союзника, стоит один!

Последним в долгом шествии едет молодой Бен Шалом, из узкого переулка он ведет своего серого осла за повод, который ступает очень тяжело под грузом книг и рукописей. Бен Шалом проходит, опустив глаза, только один раз, когда стук копыт лошади пересекает улицу, он поднимает взгляд и видит перед собой седока в зеленом. Он узнает пророка.

— Эй, Мухаммед! — кричит он и указывает на бесконечный поезд изгнанных: первые уже почти достигли конца оазиса, последние еще раз оглядываются у ворот на покинутые жилища. — Ты выгоняешь нас на чужбину, эй, Мухаммед! Как же ты отчитаешься перед Богом в том, что ты сделал?

Пророк осаждает лошадь. Может быть, он вспоминает в этот момент молодого раввина и о том, что тот был не против признать посланца Бога. Может, он хочет ему это ответить, чтобы произнеся слова, выяснить для себя то, что он только неясно чувствует: «Здесь нужен отчет, раввин? Вера в Бога и его посланца как штормовой ветер над пустыней — то, что можно нести, он берет с собой, то, что ему противостоит, он уничтожает. Нужен отчет?» Он сам не мог сказать, задал ли он этими словами вопрос. Ответа Мухаммед не слушает — ни из уст иудея, ни из недр своей собственной души.

Храм в Мекке

(гравюра на меди, Амстердам, 1739)

Страница Корана

(Ирак или Сирия, VIII–IX век)

Прошел почти год с тех пор как Абу Софиан дал клятву в Каабе отомстить за поражение под Бедром. Войну готовили очень заботливо, дали пройти священному времени паломничества, месяцам перемирия. Теперь можно начинать поход против Медины.

Пять дней шло войско мекканцев по пустыне, не встретив врага, но когда оно приблизилось к горе Оход, расположенной на расстоянии чуть более 10 миль от Медины, то увидели на горизонте первого всадника мусульман, он наблюдал, а затем снова исчез. Тут Абу Софиан приказал разбить палатки. Он повернул своего верблюда назад и крикнул женщинам: «Надевайте украшения! Праздник начинается!»

Вот женщины племени Корейша…

По склону холма они спустились такой походкой, что казалось, будто они начинают танцевать. Женщины ступали босыми ногами, не боясь скорпионов; они боялись их настолько же мало, насколько и воины вражеского заслона. Впереди всех, держа в руках, украшенных браслетами, маленький барабан, идет Хинд, супруга Абу Софиана с глазами как у газели…