…Поначалу в Дашкесане хотели добывать магнитный железняк, углубляясь шахтами в гору, но очень скоро от этого замысла отказались, отдав предпочтение открытой разработке месторождения. В брошенной, с осыпающимися стенами штольне, на погнутых рельсах еще стояла ненужная, ржавеющая вагонетка. Недалеко от нее шахта, закрытая еще в двадцатых годах, которую показывали гостям Дашкесана как историческую реликвию. Около входа в нее, напрягая зрение, можно было прочитать полустертую надпись «Сименс-кобальт».
Предприимчивые немецкие промышленники, братья Карл, Вернер и Вальтер Сименс, добывали в этих местах кобальт, высоко ценившийся на мировом рынке, и по горным тропам вывозили его в Европу. Ласковые, звучные имена давали в акционерном обществе «Сименс» вырытым шахтам: «Штольня кобальтовых цветов», «Штольня аметистовая». В Долляре, в сорока пяти верстах от Дашкесана, если измерять расстояние напрямую, руду грузили в железнодорожные вагоны и отправляли в Германию. И уже в фабричных цехах Нижней Саксонии выделывалась кобальтовая краска, на которую был огромный спрос. Эту краску за баснословные деньги покупала у Германии и Россия. А на заводах Круппа кобальт из дашкесанских месторождений добавлялся в сталь, предназначенную для изготовления конструкций, работающих при высоких температурах.
Акционеры «Сименса» жаждали заполучить в свое монопольное владение весь рудный край сроком на тридцать лет. Братья намеревались взяться и за разработку железной руды, но помешала Первая мировая война.
По иронии фортуны, земляки братьев Сименс пришли в этот горный край вскоре после окончания Второй мировой войны. В качестве военнопленных они строили железную дорогу Алабашлы — Кущи для отправки дашкесанской руды на металлургический завод в соседнюю Грузию, в город Рустави.
Любознательными, влюбленными в растущий молодой город и местность, окружавшую его, были первые строители и жители Дашкесана. С ними Кашкай ходил далеко по каньону стремительного Кошкарчая, тогда еще незамутненного промышленными стоками, взбирался на крутые скалистые отроги, под которыми открывалась четко вычерченная цепь гор хребта Хачял. А за ним вставали Муровдагский и Шахдагский хребты, вершина Гямыш. На альпийских лугах росли диковинные, с короткими мускулистыми стеблями, яркие цветы. Для букетов они не годились, потому что быстро блекли и вяли в руках. Их никто и не рвал — кто тронет такую красоту?!
В конце дня, когда стройка затихала, было слышно, как переговариваются друг с другом чабаны, разделенные оврагами и ущельем: звонкий воздух высокогорья был прекрасным резонатором.