На эту мысль академика натолкнуло письмо из газеты «Коммунист». Редактор газеты писал, что проведенные опросы и письма читателей свидетельствуют об интересе, проявляемом людьми к такому, казалось бы, пустяковому вопросу, как уважительная форма обращения, принятая ныне в Азербайджане. В Москве, Прибалтике развернулись широкие дискуссии по данному вопросу. Высказываются соображения о том, что неплохо бы запустить в оборот некоторые традиционные формы уважительности, незаслуженно забытые в постреволюционное время. «С другой стороны, не приведет ли реанимация отброшенных временем этических атрибутов быта к утрате чисто советских и потому дорогих всем нам слов и понятий?» — спрашивал редактор.
Он полагает, что уйти от той или иной формы разговора об этом на страницах печати вряд ли удастся. Уходить от него в газете не считают нужным. Дискуссию надо начать, разумеется, в известных этических рамках, без перехлестов и свойственных некоторым нашим литераторам вольностей. Для начала требуется мнение авторитетного человека, аксакала, лучше солидного ученого, именитого, уважаемого всеми. «Кому как не вам, Мир-Али-муаллим, высказаться по данному вопросу? — спрашивала газета. — Вы родились при царе, жили при Сталине. На ваших глазах одна эпоха сменяла другую, менялись нравы, ценности, отстраивалась страна. Молодому поколению интересно будет знать, как жили и общались между собой наши деды, отцы. Газета рассчитывает получить не общетеоретическую статью, а размышления умудренного жизнью ученого».
Ох уж эти газетчики, им бы все поострее изложить, поинтереснее. А как там, в ЦК, отнесутся к этой дискуссии, хотя «Коммунист» и орган ЦК? Ответработники сами давно морщатся от вошедшего незаметно в оборот словца «муаллим», с которым обращаются и к первому секретарю, и к министру, и к председателю колхоза, и к чабану. Слово, в общем-то, неплохое, даже очень уважительное, муаллим — учитель. Но вот от частого и неточного употребления оно стерлось и стало звучать почти насмешливо и укоризненно. С одним только трудно согласиться — вовсе не пустяковый этот вопрос. От того, как обращаются люди друг к другу, во многом зависит долгий процесс воспитания, атмосфера уважительности в семье, а значит, и в обществе. Так что не будем откладывать в долгий ящик этот вопрос, не имеющий прямого отношения к обязанностям академика-секретаря М. Кашкая, но непосредственно связанный с его происхождением, жизнью и судьбой.
«Не странно ли, что такое прекрасное слово — «товарищ», которое вошло в наш обиход, вдруг кому-то стало казаться лишним. Или, может, я ошибаюсь? Думаю, однако, что, скорее всего, так оно и есть. И все же в разговорах, особенно в интеллигентских кругах, чувствуется, что люди в общении, в быту тяготятся тем фактом, что язык словно бы утратил те понятия, с помощью которых утверждалась этика взаимоотношений между старшими и младшими, мужчиной и женщиной, людьми-учеными и простыми. Вообще-то говоря, слово «товарищ» как многомерное понятие в какой-то мере заполняет тот дефицит нужных слов, применимых в качестве уважительности, которые выпали в результате общественных перемен из употребления. Но дело не только в этом. Дело в том, что кем-то незаметно вброшенное в обиход слово «муаллим» сразу как-то стерлось, явно перестало выполнять ту функцию, которая ей придавалась. Оно потеряло функцию уважительности. И это при том, что само слово ценимо исстари в народе, и если в педагогической среде оно звучит вполне приемлемо и достойно, то, скажем, в академической или производственной оно явно выпадает из социального контекста»