.
Официально же принятых форм для широкого общения граждан как не было, так и нет. Но об этом речь пойдет далее.
Кашкай, как и большинство читателей, считал эту небольшую дискуссию, развернувшуюся на страницах печатного органа Компартии республики, весьма полезной. Так считали и в Академии наук, и в Союзе писателей. Ни сам ученый, ни интеллигентские круги тогда, в начале 1969 года, и представить себе не могли, какие последствия будет иметь в дальнейшей судьбе нашего героя этот, в общем-то, безобидный разговор. Впрочем, размышляя об этике взаимоотношений в азербайджанском обществе, М. Кашкай предлагал их своим соотечественникам совершенно искренне, предлагал в качестве интеллигента, каковым он являлся не только для себя, но и для окружающих. И в этой его позиции не было никакой позы, желания выделиться, чем, кстати, грешили позже национал-революционеры. Про таких, как он, академик Дмитрий Лихачев сказал когда-то знаменитую фразу: «Можно притвориться, что ты не лжец, но невозможно притвориться, что ты интеллигент».
* * *
В те годы Кашкаю, как и многим людям, будущее представлялось безоблачным и радостным. Баку хорошел год от года, расширялся во все стороны; в нагорной части, где, казалось, совсем недавно возник Академгородок, выросли новые кварталы. Как быстро бежит время!
В Баку как-то приехал знаменитый американский азербайджанец, отец нечеткой логики Лютфи Заде. Побывал он и в Академии наук. Встретился с коллегами. Его супруга Фай написала книгу о их совместных странствиях по миру. Азербайджанцев она нашла людьми гостеприимными и довольными своей жизнью. Она не сравнивала жизненный стандарт США и Советского Азербайджана. Это другая тема. В азербайджанских ученых ее поразили увлеченность, высокая степень информированности, в простых людях — искренность и радушие. Каким себя чувствовал в те дни наш герой?
«…Я застала Мир-Али Сеидовича за работой над новой книгой. Это его трехсотый научный труд. Монография посвящена общеисторическим вопросам в области минералогии, а также изучению геологических богатств республики, ее полезным ископаемым», — с этого начинается один из многочисленных очерков того времени, посвященных Кашкаю>{120}.
«Он живет в новой просторной квартире по улице Г. Гаджиева, трудности и тяготы жизни — в прошлом.
«Теперь я редко вспоминаю свое тяжелое детство, разве только когда Айбениз просит рассказать ей страшные-престрашные сказки».
Как раз в это время и вошла маленькая Айбениз, ученица первого класса музыкальной школы при консерватории.
— Папа, ты еще работаешь? — спросила она. — А у меня уже каникулы, — и в ее голосе прозвучали гордые нотки, еще бы, ведь это первые в ее жизни каникулы.