Неужто и вправду он, мечтавший в юности о высоком полете, на склоне лет уподобился осторожному тетереву, никогда не попадающему в силки, но в упоении от своей главной песни не видящему, что на него внимательно смотрят два глаза и дуло ружья?
Он понимал, что на него началась охота, и знал, чьи то были глаза и в чьих руках находилось это ружье. Но ни сдаваться на чью-то милость, ни паниковать, ни, тем более, вооружаться для своей защиты от кого бы то ни было он не собирался. У него всегда было под рукой единственно нужное ему лекарство от меланхолии и депрессии — любимое дело, которое вряд ли кто мог у него отнять. Только разве вместе с головой.
Может быть, именно тогда и сформировалась давно вынашиваемая им мысль, на которую натолкнул найденный случайно в горах причудливый камень: изумруд, сращённый с булыжником. Две чужеродные и, по-существу, враждебные друг другу сущности. С одной стороны — драгоценный камень, с другой — грубая масса исходной материи. Не таково ли раздвоение человеческих помыслов и исканий, неизбывное противостояние индивида и общества?
Изумруд, как и человек, рвется прочь из грубой породы, а она держит его бульдожьей хваткой. И нет ничего, кроме умной и осторожной внешней силы, способной расчленить это сращение, причем всегда — в пользу драгоценного камня…
* * *
Еще в 1957 году М. Кашкай вместе с доктором химических наук Исой Селимхановым занялся изучением «белых пятен» древней металлургии. Этой работе предшествовала длительная дружба ученых, завязавшаяся при обстоятельствах незабываемых. Сразу после войны на прием к академику-секретарю явился молодой человек, химик, который никак не мог найти себе применение в стране, остро нуждавшейся прежде всего в ученых-химиках. Оказалось, дипломированного химика готовы были взять и на производство, и в научно-исследовательские институты, да, прослышав его историю, предпочитали уклониться от повторной встречи.
Биография Исы Селимханова, так звали молодого человека, имела серьезный изъян — он побывал в немецком плену. Выслушав просителя, академик-секретарь занялся его трудоустройством — на свой страх и риск. В кадрах предупредили: «Не связывайтесь! Неприятностей не оберетесь!» Такого рода опасения и предупреждения только раззадоривали Кашкая. В конце концов И. Селимханову нашлось место в одной из лабораторий, и с этого примечательного факта родилось новое направление в азербайджанской науке, чудесным образом соединившее химию, геологию и историю.
Кашкая увлекли идеи Селимханова, связанные с историей развития металлургии и древних металлов. Специалистов интересовал вопрос: действительно ли самородная медь была первым металлом, использованным человеком на Кавказе, на Ближнем и Среднем Востоке? Загадочной оставалась проблема применения в древности олова, никеля и даже алюминия в качестве присадок к меди. И такой, казалось, несложный вопрос: откуда доставлялось олово для снабжения тех районов древней металлургии, где не было оловянных месторождений? Исследования М. Кашкая показали, что олова на Кавказе не могло быть.