Воспитание лежит на унтерах – бравых усачах с крепкими кулаками и заранее присмотренными местами городовых, швейцаров и дворников в богатых купеческих домах. Блага, будь то настоящие или будущие, они вполне отрабатывают!
Однако же есть в политике темы, обсуждать которые незазорно и самым рафинированным представителям офицерского корпуса, и разумеется, все они так или иначе связаны с армией. В меру, да-с… не переходя неких границ. И всё же!
Военные реформы в богоспасаемом Отечестве и Европах, всегда обсуждались аккуратно, и не все из них вызывали одобрение…
… не переходя дальше тихого ропота.
Отдельные пункты осторожно поругивали, если знали достоверно, что приняли их через голову Государя и иных высокопоставленных персон. Если же кому-то было вовсе уж невтерпёж обсудить некие пункты и подпункты, слова выбирались особенно тщательно. Что-то вроде…
«На приёме у графа N я случайно услышал разговор, который предназначался не мне… так что никаких имён, господа! Мне это не слишком интересно, Военному Министерству я вполне доверяю, ибо не зря они поставлены Государем на свои посты!
Услышал, да и вылетело напрочь из головы. Ах, господа, видели бы вы, как мы разошлись, играя в фанты!
… Мнение сих господ не выдерживает никакой критики! Но это в целом. Если же брать частности, некоторые показались мне заслуживающими внимания. А как вы считаете, господа?»
После чего следовал весьма аккуратный…
… вброс, и господа офицеры, буде они того желали, могли обсудить какой-то вопрос, не привлекая ретивого внимания жандармерии. Впрочем, господа в синих мундирах редко вмешивались в дела такого рода.
Обычно с лихвой хватало самоцензуры, да лёгкого намёка на недовольство старших офицеров и полковых товарищей. Более того, негласные рамки цензуры, установленные командирами полков и дивизий, значительно уже всех нормативов, имеющих не только законодательный, но и рекомендательный характер.
На подходе к Британии внезапно выяснилось, что судно причалит в Портсмуте, а не в Лондоне, и сие известие вызвало некоторый ропот среди офицеров. Добровольцы имели все основания ожидать радушного приёма, и если не торжественной встречи с оркестром, то как минимум – приязненного отношения. А тут такое…
Сгоряча было высказано немало лишнего, в том числе и о возвращении домой.
– Какого чорта, господа? – возмущался Николенька Вадбольский, натура весьма артистичная и холерическая, – Это откровенное неуважение к союзникам! Я бы даже сказал, что это хамство!
Иконописное, несколько даже девичье лицо выпускника Пажеского корпуса побелело от гнева, а тонкие брови, изгибаясь татарским луком, метали из синих глаз острейшие взоры. В эти минуты он был так хорош, что некоторые офицеры откровенно залюбовались молодым гвардейцем.