Несколько сот добровольцев на африканский театр военных действий – капля в море. Они не дадут британцам хоть сколько-нибудь значительного перевеса, а вот если судно интернируют, настроения в российском обществе могут измениться весьма существенно. Русский человек любит несправедливо обиженных, и в таком разе далёкая война на Африканском континенте из британской докуки[125] может стать для многих делом личным.
Господа офицеры начали было спорить по поводу нерешительности германцев, но тут в страшном расстройстве прибежал из трюма денщик мичмана Васильчикова. Во время шторма любимая кобыла князя, изабелловая[126] Искорка, сломала ногу.
Мичман плакал, не скрываясь, да и многие офицеры моргали подозрительно часто… такое горе! Искорку оставили в Мальмё, и князь очень трогательно с ней прощался, выделив ветеринару изрядную сумму, и выписав из родного имения людей, которые по приезду присмотрят за лечением, а позднее заберут кобылу домой.
Денщика списали на берег и отправили назад в полк с самыми нелестными характеристиками. Экий ведь мерзавец… недосмотрел! Сам хоть в лепёшку разбейся, а лошадь сбереги! Как иначе-то?
У каждого из офицеров есть если не лошадь в имении, так маменькин пудель, и представить, как по нерадению слуги, любимое животное, скажем, охромеет, они могли весьма живо…
… снова в кают-компании заговорили о ненужности и даже опасности свободы для низших классов, с нотками ностальгии вспоминая престарелых дворовых, по сию пору прислуживащих своим природным хозяевам. Преданны, услужливы, знают своё место и не мнят о себе лишнего!
А эти…
… ну право слово, изрядно деградировал народ без хозяйской руки! К слову, сию сентенцию никто из офицеров и не оспаривал.
Дорогу до берегов Британии коротали за игрой в карты и бильярд, и подчас на кону стояли весьма серьёзные суммы, превышающие годовое жалование большинства играющих. Порой в неторопливых разговорах во время игры затрагивали вопросы политики, но впрочем – весьма деликатно.
Политическая девственность русских офицеров давно стала притчей во языцех, и хотя после известных событий их несколько поднатаскали, прививая понимание настроений солдатской массы, большая часть служивого сословия отнеслась к этому весьма поверхностно, если не сказать – пренебрежительно.
Научились распознавать смутьянов и социалистов, выучили несколько хлёстких фраз, при помощи которых удобно обрывать агитаторов, и будет! Да и к чему? Значительная часть офицерства вовсе не пересекается с солдатской массой, не считая построений, муштры на плацу, да словесности в учебных батальонах.