Она смотрит на папу.
Он говорит:
– Твоя мама прилетела к нам и остановилась в комнате, что потом стала твоей.
– Правда? – Почему я слышу эту историю только сейчас?
Папа кивает.
– Твоя мама проплакала ровно две недели. Она боялась стать обузой…
– И еще того, что было бы, если бы у нас Дезом не сложилось. Куда бы я тогда пошла?
– Я пытался убедить ее: что бы ни случилось, ей всегда будет куда прийти. Но… – папа качает головой. – Твоя мама доплакалась до того, что заболела. Хэтти позвала ее на кухню и ни с того ни с сего стала учить Венди готовить стручковую фасоль.
– Я вообще никогда раньше не пробовала стручковую фасоль, – смеется мама, – но Хэтти на кухне могла показать класс.
Я улыбаюсь. Да, черт побери, это она умела.
– Пока я помогала ей готовить фасоль, моя голова очистилась от дурных мыслей, и я чувствовала, что делаю свой вклад, так что я перестала плакать. А потом она предложила мне поработать в магазине кормов.
– Ты знаешь старый дедушкин магазин кормов? – спрашивает меня папа.
– Конечно! – Дедушка раньше держал магазин кормов в городе. К моменту моего рождения дедушка уже умер, а Хэтти не могла сама его поддерживать, и она его продала.
– Всё лето я отрабатывала свое содержание в магазине кормов. Я платила ренту, – улыбается мама. – И каждый вторник Хэтти вознаграждала меня, готовя мои любимые блюда: стручковую фасоль, жареную курицу или тушеную свинину на косточке. Потом мы с ней садились – вдвоем, только я и она – и вместе смотрели сериалы. Она обожала сериалы, и я их тоже полюбила. Честно, милая, – мама смотрит на меня увлажнившимися глазами, – я не знала, что такое иметь маму, пока не поселилась здесь, у Хэтти.
Она переводит взгляд на папу. По ее щекам текут слезы. Мои губы дрожат. Я не могу смотреть, как она плачет. Просто не могу. Я подхожу и обнимаю ее.
Папа смотрит на нас со скрещенными руками и улыбается. Я вытираю мамины слезы. Она говорит:
– Я так сильно, сильно, сильно люблю тебя. И надеюсь, что ты никогда не будешь в этом сомневаться.
– Я никогда и не сомневалась.
Мы все вздыхаем, а потом занимаем свои места у каркаса кровати.
– Нам придется поставить ее набок, чтобы пронести через дверной проем, – говорит папа. А потом бросает взгляд на меня: – Куинн, я надеялся, что ты привезешь с собой своего парня. Нам не помешала бы дополнительная мужская сила.
Я закатываю глаза и слегка приоткрываю рот.
Мама одергивает его:
– Дезмонд.
– Что? – смущенно отвечает он. – Как будто это какой-то секрет. И это я вошел, когда они целовались. Тебе это видеть не пришлось.
Моя челюсть отвисает еще ниже. Мне так неловко.